"Николай Самохин. Три прекрасных витязя " - читать интересную книгу автора

классическая музыка выше и что нам нужен Чайковский, а барды нам не нужны.
- Кхм! - сказал я. - Относительно первой части... это, конечно, в
принципе... Кто же станет спорить. Но вот дальше там несколько... я бы
сказал...
- И дальше все нормально, - отчеканил товарищ Кончица и его твердые
глаза вовсе закаменели. - Вы очень правильно сказали - большое вам спасибо.
Тут вокруг нас произошло волнение - уходили барды. Они прошли,
испуганно косясь на нашу деловитую группку. За бардами шел очарованный ими
мальчик с магнитофоном. Диски на его маге все еще вращались. Мальчик
записывал бессмертную поступь своих кумиров.
Кончиц и его спутник простились со мной и ушли.
Я тоже вышел.
Город жил обычной своей вечерней жизнью: ехал в освещенных
троллейбусах, брел по проспекту, целовался в скверах на стылых весенних
скамейках.
Не было заметно, что он чем-то потрясен.
Правда, на одной скамейке какие-то гривастые молодые люди, в шляпах с
недоразвитыми полями, горланили: "Ему на фиг не нужна была чужая заграница!"
Зато на другой скамейке какие-то не менее волосатые молодые люди в
пижонских полушапочках-полукепочках завывали: "Выхожу один я на дорогу!.."

Несознательность

Ha днях зашли мы с Жорой Виноградовым в одно известное кафе пообедать.
Выбрали полупустой столик - за ним еще два человека сидели.
Сели и мы. Ждем. Жора пострелял из-под очков глазами туда-сюда,
наклоняется ко мне и говорит:
- Вот обрати внимание, как великолепно у нас еще умеют одной
какой-нибудь мелочью испортить в общем хорошее впечатление.
- А что такое, Жора? - спрашиваю я.
- Да как же, - говорит Жора. - Ты посмотри, какое замечательное кафе:
по стенам картины из космического будущего, чистота, шторки, то, се. Или вот
столик, за которым сидим. Заметь, какой изумительный пластик. Между прочим,
в огне не горит. И вместе с тем, рядом - эта вот забытая килька. Такой
неприятный штрих.
Тут мы все увидели, что посреди стола действительно стоит недоубранная
официанткой тарелочка с поржавевшей килькой.
- Да-а! - оживился один из наших соседей. - Наверняка ей в обед сто лет
сравняется. Не меньше.
- А может, они ее таким образом вялят? - подхватил его приятель.
- Что вы, товарищи, - с очень серьезным видом сказал Жора. - Это они ее
ставят для возбуждения аппетита.
Первый наш сосед прямо затрясся от смеха:
- Что-то она у меня аппетита не возбуждает - сказал он. - Скорее
наоборот.
Так мы вдоволь поиздевались над килькой до прихода официантки. Потом
пришла официантка, и мы сделали заказ.
- Кстати, девушка, - сказал я слегка ехидным голосом. - Унесите заодно
эту уважаемую килечку. - И, осторожно взяв тарелку двумя пальцами, подвинул
ее на край стола.