"Максим Самохвалов. Моя пирамида" - читать интересную книгу автора

Я не смог спать, принялся склонятся по комнатам и нечаянно
вновь забрел на кухню.
Кухарка уже успокоилась, кромсала большой кусок конины,
намереваясь наделать больших бутербродов. Я надкусил один из
них, и внезапно мне в голову пришла мысль о том, что испытание
в золотой барокамере, заполненной для чистоты эксперимента
специальным составом из благовоний - это может быть то, ради
чего я родился на свет. Я буду взлетать в этом тесном
саркофаге, испытывая чудовищные перегрузки. В соседнем
ложементе разместится собачка, а в нижнем отделе пирамиды
будет специальная ниша с замурованными лыжами и ранцевым
ракетным двигателем.

Бутерброд с кониной протягивала мне не кухарка, а
бортпроводница птицы, летящей навстречу гибели. Когда я
откусывал неподатливую конскую шкурку, мои пальцы жирно
поблескивали, вминаясь в лепешку.
Hа багажной полке, где пилоты хранят навигационные
клинописные таблички, стояли маленькие плакальщицы, согнув
руки в локтях, словно пытаясь сообщить нам о строгом
выдерживании вертикального вектора подъема.
Я с неодобрением подумал, что иногда плакальщицы выступают
не ради выражения тоски по умершему фараону, а ради заработка.
Профессиональные труппы плакальщиц колесят вдоль Hила,
выступая в небольших поселениях с заунывными плачами. Мне
иногда кажется, что эту практику нужно пресечь, потому что
девушки в профессиональном совершенствовании могут
пресытиться, а когда их услуги действительно понадобятся,
начнут фальшивить и стенать ненатурально.

Иногда мне снится сон, в котором я вижу большое бамбуковое
колесо с глиняными кибитками по радиусу. Внутри каждой
кибитки, тоскливо выглядывая в прозрачные окошки из бычьего
пузыря, будет сидеть ошалевшая от страха плакальщица и стенать
каждый раз при достижении максимальной высоты.
Еще в этих снах меня посещала мысль о том, что, возможно,
это колесо будет крутиться само по себе от тоски.
Hебо будет подтягивать очередную девушку, чтобы посмотреть
в ее измученное лицо и сочувственно прослезиться плодородным
дождем на рисовые поля. Возможно, для экономики страны это
будет вполне разумное ирригационное решение.
А в лобовое стекло птицы я видел уже не цех, а мою, уже
почти достроенную пирамиду. Она доставала до звезд и выглядела
роскошно.
Удаp, и картонный фюзеляж аэроплана, сминаясь, ломает
позвоночник мира. И в последнюю секунду, когда от страшной
рези в животе организм вытягивается в струнку, а отравленный
бутерброд вываливается из пальцев, понимаешь: пора, поpа
домой, в мою пирамиду.