"Наталья Саморукова. Сезон охоты на падчериц " - читать интересную книгу автора

ушла? Ик...
Я грозно вышла из-за шторы и отпустила несколько офигевшего Веню. Тот
двинул прямиком к папочке - проведать, не принес ли тот чего-нибудь
вкусненького?
- Так, это что здесь происходит? - голосом, не обещающим ничего
хорошего, спросила я.
- Настенька? А ты где была? - Лешку повело, и чтобы не упасть, он сел
на тумбочку.
- Где я была, о том история умалчивает. А вот где ты был?
- Ик, пиво пил...
- Я серьезно.
- И я серьезно. Мы с Димкой, это, пивка выпили...
- Наверное, поэтому от тебя несет коньяком?
- Ну потом коньячку еще.
- Залакировали? - недобро усмехнулась я.
- Ага, - радостно кивнул головой Лешка.
- Пьяница, - презрительно бросила я и ушла спать. Лешка долго возился в
прихожей, снимая ботинки и путаясь в пальто, потом чертыхался в душе, а
потом упал на диван в гостиной и всю ночь оглашал стены квартиры пьяным
храпом. Я чувствовала себя эдакой заправской женой, чей муж гуляет направо и
налево, а теперь еще и пьет.

Глава 10.
Мужикам подавай баб наглых, нахрапистых. Мужик с такой бабой чувствует себя
наездником хоть куда.

Работы было - непочатый край, но у меня внезапно открылось второе
дыхание. Как альпинист, стоя у подножия горы, с наслаждением думает о
покорении очередной вершины, так я смело смотрела вперед и верила в то, что
правда восторжествует. Все тайны будут разгаданы, злодеи наказаны. Как в
сказке. Вот только сказка выходила очень уж страшной.
Светлана приняла меня крайне нелюбезно. Она даже не пыталась скрыть,
насколько неприятен ей мой визит. Всем своим видом она показывала, что ей не
хочется не только говорить со мной, но даже сидеть рядом. Если бы не
убедительная просьба Ангелины, она бы и на порог меня не пустила.
Как я поняла, они с Романовой были ровесницами, но Света напоминала
реанимированную мумию жены фараона. Нет, надо отдать ей должное, при своих
внешних данных она умудрялась выглядеть вполне пристойно. Ухоженная кожа,
умело наложенный макияж и элегантная прическа несколько скрадывали ее почти
классическое уродство. Но не более того. Веса в ней было килограммов
тридцать. Каждая косточка ее тщедушного тела была так туго обтянута кожей,
что, казалось, оболочка того и гляди порвется. Она была невероятно
костлявой. Тонкая хрупкость Ангелины несла в себе признаки породы, а тут
налицо было крайней степени истощение, как будто изнутри ее поедали бесы.
Смуглость довершала впечатление засушенных мощей. И при этом Светлана не
старалась быть обаятельной, милой, как-то завоевать собеседника, заставить
его забыть о своей некрасивости. Я знаю многих людей, чье уродство не
замечаешь уже на второй минуте общения, а тут с каждой секундой это лишь
отчетливее бросалось в глаза.
- Не знаю, что вы хотите от меня услышать. - Светлана села довольно