"О'Санчес. Суть острова (Книга 1)" - читать интересную книгу автора

А я не пью. Да, я трое суток не пил, пить не хочу и никогда больше не
буду этого делать, никогда. Никогда! Никогда! - Человек так обрадовался
осенившей его идее, что даже попытался сплясать какое-то коленце - и опять
чуть не упал.
- Точно! Раз так - так вот так! Не пью. Новая жизнь, воскресенье,
возрождение. Ура, парень! Надо обыскать карманы, вдруг сотня там? - Человек
вновь и вновь, круг за кругом, обшаривал все возможные места в своей одежде,
все карманы, складочки и закоулочки - денег не было, только талер и семь
пенсов. Этого даже на пиво не хватит... Какое пиво??? Никаких пив и
коньяков. Картошечки вареной и картофельного теплого отварчику. Так...,
так..., так... Надо что... Сейчас около полудня, надо пойти к свалке у
залива, там, недалеко от трансформаторной будки есть место, куда сваливают
всякую тканевую рухлядь. И надо поискать там штаны. А по пути прикумекать
что-нибудь насчет еды.
В крайнем случае, пройтись по церквям, да по баптистам, или еще где -
покормят, в воскресенье день благотворительный...
Человек не ошибся, было воскресенье, день особенно благоприятный для
пословицы о том, кто предполагает, а кто располагает: до свалки человек так
и не добрался в то утро, в буквальном смысле упав на руки двум старым теткам
из местного общества спасения. Упал, расплескал кастрюлю с бульоном, чуть
сам не обварился... Двое суток он протерпел в скорбном месте, а на третьи
сбежал, не в силах долее расплачиваться натурой за пропахшие хлоркой еду и
новую одежду: ведь надо было часами, трижды в день, выслушивать скулеж о
праведном образе жизни и милосердии божьем, да мало того, что слушать, а еще
и псалмы петь, каяться, трогательно врать о своем беспутном прошлом и
благочестивом будущем...
Одежда, кстати говоря, ветхая, стиранная-перестиранная,
латанная-перезалатанная, с выгодой отличалась от прежней только тем, что
была чиста, но человек знал, что чистота - дело поправимое: день по помойкам
побродить, да ночь на обоссаном матраце поваляться... Зато ему удалось
украсть круглую жестяную банку-коробку, в которой одна из "спасительниц"
держала десять талеров мелочью и нечто вроде маленькой аптечки и набора
ниток с иголками. Денежки на прожитье, а вещи... Продать - не продашь, но
вдруг пригодится...
Идея новой жизни всецело захватила человека: два дня, с утра до ночи
ковылял он по "дикой" мусорной свалке вдоль залива, искал вещи, имеющие, как
он вдруг обозначил их про себя, "потребительскую и коммерческую ценность".
Слабость после перенесенной болезни уходила медленно, еще засветло он
приходил домой, на чердак и замертво падал (на новый найденный, без запаха
тюфяк) до утра. Спал человек долго, а высыпался плохо: кошмары мешали. Но то
ли болезнь его пощадила, то ли организм оказался прочнее, чем это можно было
подумать на первый взгляд, - факт тот, что человек перемогся и продолжал
жить.
Все так же, с охами и стонами, вставал он по утрам и шел, цепляясь
корявыми пальцами за низкую обрешетку крыши, к туалетной дырке в крыше.
Снизу уже заметно пованивало, поскольку плюсовая температура стояла
круглосуточно, а человек не только пил, но и ел, скудно, но питался и,
ежедневно, вот уже трое суток, срал, "опоражнивал желудок". Вместе с
трезвостью пришла к нему временная причуда: заменять во внутренних монологах
бытовые названия вещей или процессов - вычурно-канцелярскими. Так он - не