"О'Санчес. Суть острова (Книга 1)" - читать интересную книгу автора

- Бывает - напердят, надышат, струпья расчешут - под утро хоть вешайся.
Если насморк пробьет - считай повезло. Ну что, спать?
- А кто такой Пиночет?
- Я же тебе рассказывал, завхоз местный, из бывших воспитанников. Но
все равно сохранил от прежней жизни привычку к пьянству и добросовестному
труду - руки у него на месте. Я ему по электрической части помогаю, когда я
здесь, в электрике он, можно сказать, не петрит. Кличка у него такая и зовут
его Аугусто, тезка он мне. Только у него имя Август, а у меня фамилия...
Спишь уже?
Нет, Сигорд не спал, он прикрыл глаза, терпеливо переждал, пока
замолкнет словоохотливый Титус - о, захрапел, наконец - теперь можно всласть
думать о будущем, хоть до утра.
Да, Сигорд искренне убеждал спасительниц, что хочет работу и крышу над
головой, но вся его решимость исчезла без следа, стоило ему только в первый
же день, первые два часа посидеть, послушать, пообонять, понаблюдать...
Лучше под забором сдохнуть, или в обезъяннике... Вот это самое выражение про
забор и обезъянник, под которым лучше сдохнуть, Сигорд подцепил несколько
лет назад в обезъяннике же, у случайного соседа-бродяжки, и с тех пор
присвоил его, пользовался как будто сам его выдумал, так оно ему
понравилось... Чем, чем оно ему понравилось - гордостью, свободолюбием?..
Какая там гордость, при чем тут свобода?.. Скорее, лень и страх перед
нормальными людьми, от которых отвык, от общения с ними отвык. И как же
быть, на что решиться? Завтра он уйдет без благодарственной отработки и
очень подпортит себе репутацию в глазах доброхотов; супу может быть и нальют
когда, а чтобы опять мыть стричь, да стирать задарма - шиш с маслом! -
Сигорд заворочался - и уперся подсердием во что-то твердое, приносящее
резкую боль. Рука нашарила нечто холодное и твердое, коробочку странных
очертаний... Ах, ты, елки-моталки! Это же станок бритвенный! Сигорд во время
гигиентческих процедур, уже в самом конце, когда его стригли наголо,
умудрился украсть старомодный станок под безопасное лезвие, вместе с
коробочкой, пластмассовым футляром, да пакетик с пятью неиспользованными
лезвиями. Если не ошмонают и не найдут - это будет клево! Кому-то пустяк - а
в жизни пригодится, пяти лезвий надолго хватит на самые разные нужды.
Когда-то, в детстве его учили таким вот лезвием затачивать карандаши и он
научился...
Коробочка нагрелась, к телу правильно прижатая, теплая такая,
гладенькая... Сигорд заулыбался в темноте, перелег на другой бок и заснул.
Сестрам-цистерианкам было не привыкать к людской неблагодарности,
Сигорда отпустили легко, не занося ни в какие черные списки, но персонал в
приюте более-менее стабильный, память у всех профессиональная - в следующий
раз другого бедолагу облагодетельствуют, а этот неблагодарный бродяжка пусть
ищет милосердие и бесплатный кошт в других местах.
- Ну, пока!
- За пока - мнут бока! Увидимся еще, Сигорд! Выпьем, закусим, посидим!
- Само собой, Титус Август, дружище. Я помню твой адрес, обязательно
занесу должок сигаретный!
- Сам дурак. - Оба рассмеялись, еще немножко пополоскали руками в
воздухе, изображая прощание и развернулись спинами: Титус исчез из окна
приемного покоя на первом этаже, видимо, сполз с подоконника, а Сигорд
побрел к себе в нору. Идти было где-то час неспешным ходом, впереди лежал