"Жорж Санд. Ускок" - читать интересную книгу автора

горячего скакуна так резко, что поднял его на дыбы, затем на мгновение
застыл в мрачной нерешительности, словно намереваясь ответить на
переданное ему послание презрительным и дерзким словом. Но, почти сразу же
успокоившись, он дал посланцу золотой цехин и спешился прямо на мосту,
словно считал, что подъехал уже к дверям, ведущим в его покои. Он небрежно
бросил поводья своего благородного коня, и они так и влачились по пыльной
земле.
Около часа сидел он, запершись, в своем кабинете, пока не явился его
берейтор. Курьер, повинуясь приказу своих господ, собирается возвращаться
в Венецию, доложил берейтор, и спрашивает, что велит передать им
благородный граф. Эдзелино словно очнулся от сна. По его знаку берейтор
подал ему письменные принадлежности, и на следующее утро Джованна Морозини
получила из рук курьера нижеследующий ответ.

"Вы пишете, сударыня, что в обществе ходят разного рода слухи по поводу
вашего предстоящего замужества и моего отъезда. Согласно одним, я заслужил
немилость вашей семьи каким-то низким поступком или постыдной связью.
Согласно другим, у меня имеются настолько основательные причины жаловаться
на вас, что я мог нанести вам такое оскорбление, как отъезд накануне
брака. Что до первого из этих слухов, то вы, сударыня, слишком добры и
проявляете излишнюю обо мне заботливость. Сейчас я весьма мало
чувствителен к тому, как будет воспринято обществом мое несчастье; само по
себе оно достаточно велико, чтобы я не усугублял его менее важными
заботами. Что до второго предположения, о котором вы пишете, я вполне
понимаю, как должна страдать от него ваша гордость. Гордость же эта,
сударыня, основывается на притязаниях слишком законных, чтобы я стал
восставать против того, что она вам в данный момент подсказывает. Решение
ваше жестоко, тем не менее в жалобах своих я ограничусь тем, что все
выскажу вам сейчас, а назавтра подчинюсь вашей воле. Да, я вновь появлюсь
в Венеции и, рассматривая ваше приглашение как приказ, буду присутствовать
на вашей свадьбе. Вы желаете, чтобы я всем явил зрелище своей скорби, вы
хотите, чтобы вся Венеция прочла на лице моем приговор вашего
пренебрежения. Я согласен с тем, что мнение общества должно заклать одного
из нас во славу другого. Дабы вашу милость не могли обвинить в измене или
вероломстве, надо, чтобы меня высмеяли, чтобы на меня показывали пальцем,
как на дурака, который терпеливо сносит, что его так вот, с сегодня на
завтра, заменяют другим. Я от всего сердца на это соглашаюсь, - забота о
вашей чести мне дороже собственного достоинства. Пусть, однако же, те, кто
найдет меня чересчур покладистым, приготовятся дорого заплатить за это!
Триумф Орио Соранцо будет полным: за его колесницей пройдет даже
побежденный со связанными за спиной руками и печатью позора на челе! Но
пусть Орио Соранцо никогда не перестанет казаться вам достойным такой
славы, ибо если это случится, побежденный, пожалуй, ощутит, что руки у
него свободны, и докажет ему, что забота о вашей чести, сударыня, -
главное, единственное попечение вашего верного раба, и т.д.".

В таком духе составлено было это письмо, вдохновленное возвышенными
чувствами, но во многих местах написанное стилем, свойственным тому
времени, - настолько напыщенным и перегруженным всевозможными антитезами и
другими витиеватыми фигурами, что я принужден был для более ясного