"Жорж Санд. Ускок " - читать интересную книгу автора

дала Орио возможность подойти к ней и что она отвечает на его праздные и
легкомысленные вопросы с застенчивостью, в которой становится все меньше и
меньше высокомерия. Орио же, действительно думая, что у соперника его
имеются мстительные замыслы, хотел выяснить, не знает ли об этом Арджирия.
Он рассчитывал, что девушка в простосердечии своем невольно выдаст секрет, и
внимательно наблюдал за ее поведением, донимая нагловатыми любезностями и не
спуская с нее хищного соколиного взгляда, якобы дававшего ему некую
магическую власть над всеми женщинами. Арджирия, редко бывавшая в обществе,
совсем еще юная и чистая, не могла понять волнения, которое вызывал в ней
этот взгляд. У нее как-то странно кружилась голова, а когда Соранцо
устремлял затем горящие страстью глаза на Джованну и обращался к ней со
словами, полными пылкой нежности, сердце Арджирии вдруг начинало колотиться,
а щеки горели, как будто эти взоры и эти слова относились не к Джованне, а к
ней самой.
Эдзелино не заметил ее душевного смятения. Но бал вот-вот должен был
начаться, - он боялся, чтобы Орио не пригласил его сестру на танец, ибо для
него непереносима была даже мысль, что она может непринужденно беседовать и
спокойно принимать любезности человека, которого он уже не столько
ненавидел, сколько начал презирать. Он подошел к Арджирии, взял ее за руку
и, подведя к тетке, стал умолять обеих покинуть празднество. Арджирия
явилась сюда нехотя, но когда брат заставил ее уйти, она ощутила какую-то
боль - словно в ней что-то надломилось, словно некое сожаление уязвило ее в
самое сердце. Она дала увести себя, не в силах вымолвить ни слова, а добрая
тетушка, питавшая беспредельное доверие к мудрости и благородству Эдзелино,
последовала за ним, ни о чем даже не спросив.
Свадебные празднества, отличавшиеся необыкновенной пышностью,
продолжались несколько дней. Но граф Эдзелино здесь больше не появлялся: в
тот же вечер он уехал в Падую, забрав с собой тетку и сестру.
Конечно, стать супругом одной из самых богатых наследниц республики и
племянником главнокомандующего - это было очень много для человека, еще
накануне почти что совсем разоренного, и вполне достаточно для обычного
честолюбца. Но Орио всего было мало, его ничто не могло насытить. Для его
безумного мотовства требовалось королевское состояние. Он был одновременно и
ненасытен и корыстолюбив: все средства были для него хороши, чтобы раздобыть
деньги, и все наслаждения пригодны, чтобы их растранжирить. Но особенно
владела им страсть к игре. Привыкнув к любым опасностям и к любым
удовольствиям, он лишь в игре обретал достаточно острые переживания. И
потому играл он так, что это казалось страшным даже в этой стране и в тот
век безумных игроков, ставя нередко на один бросок игральных костей все свое
состояние, выигрывая и проигрывая раз двадцать за ночь доход пятидесяти
семей. Вскоре в приданом его жены обнаружились изрядные прорехи, и он
осознал, что надо либо переменить образ жизни, либо возместить потери, если
он не хотел оказаться в том же положении, что и перед женитьбой. Вновь
наступила весна, и началась подготовка к возобновлению военных действий.
Орио заявил Морозини, что желает сохранить предоставленную ему республикой
должность под начальством адмирала, и, проявив воинский пыл, снова завоевал
расположение командующего, которое начал было утрачивать из-за своего
неблаговидного поведения. Когда настало время поднимать паруса, он со своей
галерой оказался на месте и вышел в море в составе всего флота в начале 1686
года.