"Шмиэл Сандлер. Мой любезный Веньямин" - читать интересную книгу автора

Вне дома Рахель, по местным обычаям, была закутана в темную паранджу и
некоторый романтизм, который находил в сей дикости Сергей Константинович
окончательно укрепил его в решении просить руки шаловливой смуглянки.
Это был третий брак их бывшего сиятельства, в результате которого у него
родился сын нареченный в честь деда (графа Голубкина) Константином.
В отличие от отца, старого партийца из тех еще просвещенных московских
аристократов, Константин пошел по военной стезе и дослужился в НКВД до
звания полковника.
Всю жизнь, преуспевающий кадровый офицер, старался скрыть от начальства
факт своего еврейства (тем более что мать свою он почти не помнил - она
умерла, когда он был ребенком), но после отставки, поддавшись общему
эмиграционному психозу, репатриировался в Израиль, где уже родился Уилл от
йеменской еврейки, умершей при родах.
Женитьба на сефардской еврейке была отчаянной попыткой, увы, не имевшей
успеха, интегрироваться с "аборигенами". Полковник прожил в стране
двадцать лет и, несмотря на то, что, был женат на израильтянке, не мог
связать на иврите два слова. Как он познакомился с женой и на каком языке
они вообще говорили, так и осталось для всех загадкой.
По завещанию супруги сын был назван еврейским именем Ури. Европейскому
уху полковник имя сие ничего не говорило и он переименовал первенца в
Уильяма - в честь американского писателя Уильяма Фолкнера, книгами
которого зачитывался в юности.
С мальчиком отец общался редко, а когда сердился, обращался к нему
официально и не иначе как:
- Граф, извольте оставить свои жидовские штучки.
Константин Сергеевич говорил с сыном по-русски и это отложило свой
отпечаток на духовном облике Иванова младшего. Учился Уилл в еврейской
школе, но воспитан был на образцах советской культуры и о композиторе
Пахмутовой знал куда больше, чем о королеве песен в стиле мизрахи Маргалит
Цанъани.
Формально Уилл был саброй , но ментальность имел советскую, не ведая при
этом комплекса неполноценности присущего иным репатриантам первого в мире
еврейского государства.


Глава третья

Семь кругов ада


Из дневника Уилла Иванова:

"В Холоне на улице Синедрион в доме №7 умирал ботаник. Не приведи господь
умирать так мучительно и долго как это было с ним.
Агония длилась уже неделю. Все это время он был в сознании и очень
переживал, что доставляет окружающим столько забот и это во время дикой
боли.
Старик жил этажом ниже моей квартиры и я почти безвылазно находился при
нем, пытаясь хоть чем-то облегчить его последние часы.
Страдания умирающего усугублялись при мысли о том, что соратники и