"Шмиэл Сандлер. Мой любезный Веньямин" - читать интересную книгу автора

Глава седьмая

Угловая теория

1

Почерк у Уилла был мелкий и неразборчивый.
Мне приходилось читать его записки едва ли не с лупой. Прошло немало
времени пока я обнаружил недостающие в дневнике страницы. За несколько
дней до своей смерти, в нашу последнюю встречу, он сказал мне, что кто-то
выкрал их у него. Тогда я был под впечатлением той суммы, которую он
пожертвовал мне и списал это заявление на присущую ему подозрительность:
наверное, затерял где-то, а может просто не дописал свой опус.
После убийства Уилла его странная подозрительность уже не казалась мне
необоснованной. Я по-настоящему забеспокоился и первый кто пришел мне на
ум в качестве потенциального вора, был незваный гость, описанный Уиллом в
его дневнике.
Никаких улик против него у меня пока не было, но интуиция говорила мне,
что именно у этого человека была прямая корысть заставить Уилла молчать.
Я перебрал в памяти всех наших общих знакомых, но не нашел ни одного,
которого исчезнувшие страницы могли бы интересовать. Уилл был, в сущности,
простым и безобидным парнем. В последние годы он вел довольно однообразный
образ жизни, а такие, как правило, врагов не имеют.

2

День Уильяма Иванова, также, впрочем, как и день всякого
профессионального алкоголика, в нашем городке начинался в одном из пивных
филиалов господина Фридмана.
В сущности, о Фридмане я знаю немного. Человек он был практичный и не
любил распространяться о своем прошлом. От Уилла, которым состоял с ним в
приятельских отношениях, я узнал, что за плечами этого неразговорчивого
бармена весьма бурное прошлое. В пору своей первой молодости Фридман был
членом КПСС, заведовал складом в одном из филиалов самаркандского
общепита, и вообще считался фигурой весьма значительной на небосклоне
узбекской торговой мафии.
В Холоне он появился в конце семидесятых. Дабы не загреметь в тюрягу под
фанфары среднеазиатских оперов, заподозривших его в крупной афере, он
вовремя сообразил смыться заграницу. Бабка его со стороны матери была
еврейского происхождения, что позволило ему, не без взятки, разумеется,
выправить свою звучную украинскую фамилию на не менее звучную еврейскую.
Таким образом, бывший партиец, заведующий складом и гражданин СССР Михаил
Николаевич Зайченко, в одночасье превратился в Мордехая Наумовича
Фридмана и в качестве такового немедленно дал деру в страну обетованную.
В Холоне Фридман-Зайченко открыл обширную сеть торговых точек по продаже
пива и не прогадал. Поскольку из Самарканда Миша сматывался в срочном
порядке, вывезти с собой какой либо капитал ему не удалось. Впрочем,
довольно скоро он открыл в Израиле свое дело, и оставалось только гадать -
каким образом ему удалось раздобыть деньги на раскрутку. Одно лишь, у
знавших Мордехая в Союзе как Зайченко, не вызывало никакого сомнения - его