"Евгений Санин. Первый Рубикон (Юлий Цезарь, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

холма, где заседал сенат, дробились на всех углах, обрастая немыслимыми
подробностями:

- Сулла навербовал в горах Малой Азии целый легион людоедов...
- Не людоедов, а амазонок!
- Какая нам разница...
- Не нам, а вам! Лично мы Сулле ничего плохого не делали.
Цезарь заметил отца своего приятеля и почтительно окликнул его.
Всегда приветливый римлянин покосился и, ничего не ответив, пошел так
быстро, что можно было догнать его бегом.
Только теперь Цезарь заметил, как смотрят на него все те, кто
вчера считал за счастье перемолвиться с ним хотя бы словом. В их
взглядах он читал то злорадство, то сочувствие, то, как показалось
Цезарю, ненависть.
И невольно вспомнилось, как тетка Юлия говорила о последних словах
царя Югурты: "О, продажный город, ты перестанешь существовать, как
только для тебя найдется подходящий покупатель!"
*Всадники - второе (после сенаторского) сословие в Древнем Риме,
его отличали узкие пурпурные полосы на тунике и ношение золотого кольца
на указательном пальце.

Не обращая больше внимания на суматоху, царившую вокруг, Цезарь
быстрым шагом направился дальше, и не прошло пяти минут, как он уже
стучал бронзовым молотком в двери дворца, больше похожего на храм, чем
на жилище человека. К счастью, тетка, вопреки обыкновению выезжать в
Мизены, где у Мария был еще более великолепный дворец, оказалась дома.
Привратник проводил Цезаря в атриум, и он с удивлением увидел, что там
почти в полном составе собралась вся его семья: мать, сестра Атия,
двадцатилетний сын Мария Гай Марий-младший и его жена.
Корнелия первая подошла к нему, но, прочитав в его глазах, что он
обо всем уже знает, молча вернулась на свое место.
Кивком головы тетка предложила Цезарю занять место рядом с ней, и
он по детской привычке покорно подчинился ей, невольно отметив: в
другой раз его непременно стали бы расспрашивать о беседе с Верховным
Понтификом, да в подробностях. Но теперь семье было явно не до этого.
- И все-таки я утверждаю: вся надежда теперь на наших нынешних
консулов! - резким, как у своего отца, голосом продолжил прерванный
приходом Цезаря разговор Марий-младший.- Норбан пойдет сам против Суллы,
а Сципиона Азиатика заставит пойти в бой его армия.
- Армия? - усмехнулась Юлия.
Марий, сбитый с мысли, замолчал, но тут же выкрикнул, яростно
размахивая руками:
- Да, армия! Потому что в ней, кроме римлян, ненавидящих моего отца
за то, что он поставил италиков почти вровень с ними, будут и сами
италики, которых отец облагодетельствовал.
- Утешение для несчастных - иметь товарищей по несчастью!- снова
усмехнулась Юлия.
Цезарь в который раз подивился ироничному, вполне мужскому складу
ума своей тетки.