"Владимир Санин. За тех, кто в дрейфе! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Выдернув бур и на бегу показывая три пальца, прыгуны стремглав
бросились к самолету. Белов выругался: тридцать сантиметров! Подбежали, чуть
не сбиваемые струей от винта; Бармин, как мешок с мукой, забросил Ковалева в
открытую дверь и, ухватившись за руку бортмеханика, лихо вскочил сам. Моторы
взревели, самолет помчался по неверному льду и взмыл в воздух.

- Житуха! - Филатов высунулся из мешка и, зажмурив глаза, наслаждался
горячим воздухом газового камина. - Женька, дай закурить.
- Док, утопленник ожил, - сообщил Дугин.
- Разбудишь, когда зимовка кончится! - успел выкрикнуть тот.
Час назад произвели очередную посадку, Филатов побежал к торосам по
нужному делу и вдруг на ровном месте исчез из виду. Бармин и Дугин крутили
бур и ничего не видели, а Ковалев даже глаза протер: только что был Веня - и
нет его. Едва успел Ковалев поднять тревогу, как сначала показалась Венина
голова, потом на лед, как тюлень, выполз и весь Филатов, вскочил, отряхнулся
по-собачьи и с воем побежал к самолету. Здесь его разули и раздели, дали
выпить спирту и сунули в спальный мешок.
Пока "утопленник" изо всех сил стучал в мешке зубами, Бармин, подражая
голосу Семенова, строго внушал:
- К сведению ослов, случайно попавших в Арктику: современная медицина
подвергает сомнению полезность купания при температуре воды минус один и
семь десятых градуса, так как данная водная процедура, не будучи в состоянии
расшевелить отсутствующие у осла мозги, вызывает, однако, неприятные
ощущения в виде дрожи всего ослиного тела и непроизвольные вопли "И-а!
И-а!".
- П-пошел к ч-черту! - рычал Филатов.
- Лексикон явно не мой, - улыбался Семенов.
- Зато осел тот самый! - возражал Бармин.
Станцию открыли на третьи сутки.
Лучшей льдины Семенов, кажется, еще не заполучал. Два на два с
половиной километра, а вокруг, как мечтал, льды молодые, толщиной около
метра. На них-то Семенов и оборудовал лучшую посадочную полосу, какую
когда-либо имел в Арктике: "оборудовал" не то слово, лед здесь был настолько
ровным, что и делать ничего не пришлось, разве что прогулялись по нему,
самую малость подчистили и разметили полосу. Когда начались регулярные рейсы
- завоз людей и грузов, летчики и ту волосу садились с песней: длина -
побольше километра, ширина - метров двести пятьдесят. "Как в Шереметьеве! -
похваливал Белов. - Умеет же Серега выбирать льдину!"
Ну, это Коля скромничал, выбирали вместе.
Льдину ли?
В тот вечер, когда ее нашли, Семенов и его ребята проводили самолет,
разбили на льду палатку, хорошенько подзакусили и улеглись отдыхать. С метр
от пола - жара не продохнуть, на полу - минус десять, залезли в спальные
мешки. Семенов долго не мог забыться, лежал в спальнике и думал, не совершал
ли в чем ошибку. Восстановил в уме план льдины, несколько раз мысленно ее
обошел, замерил высоту снежного покрова, прошелся по периметру лагеря и,
утвердившись в хорошем своем впечатлении, собрался было отключиться, как
вдруг до него донеслось чье-то бормотание.
Семенов осторожно выглянул из спальника. Притулившись к газовой печке,
Филатов отрешенно смотрел перед собой и бормотал одну и ту же фразу; потом,