"Владимир Маркович Санин. Не говори ты Арктике - прощай " - читать интересную книгу автора

дотянуть свой организм до ближайшего лесочка, пора, как советовал поэт, для
своих прогулок выбирать поближе закоулок.
Так исключительно мудро и здраво я рассуждал до тех пор, пока меня не
замела "Метелица" и окончательно не добил Валерий Лукин (об этом тоже речь
впереди).
Впрочем, замести меня и добить оказалось не таким уж сложным делом. В
каждом человеке, отдает он в том себе отчет или нет, дремлет авантюрист и
ждет своего часа. Чаще всего, убаюканный благоразумием, он так и продолжает
дремать всю жизнь, и никому в голову не приходит, что этот скромный очкарик,
который и мухи не обидит, что ни день переживает в своем воображении
неслыханные приключения: только вчера вместе с Эдмоном Дантесом он бежал из
замка Иф, а сегодня, несколько минут назад, расшвырял и распластал на земле
дюжину хулиганов. Но как минимум в одном человеке из десяти авантюрист
обязательно пробуждается, отбрасывает ко всем чертям благоразумие и, к ужасу
родных и близких, возвещает, что отныне его ждут горы (льды, море, тайга). В
разные исторические эпохи этот самый один из десяти либо надевает красный
колпак и орет "пятнадцать человек на сундук мертвеца", либо с дюжиной таких
же одержимых углубляется в неизведанные земли, либо переплывает на
двухвесельной лодке в одиночку океан, либо карабкается для чего-то на горный
пик, на вершине которого нечем дышать, либо мчится на собаках к полюсу...
Ввиду того что до меня и лучше меня гимн авантюристам пропел в своей
"Бригантине" Павел Коган, добавлю только, что к этому великому и
неистребимому племени бродяг я отношусь с исключительной симпатией и
утверждаю, что без него наша жизнь была бы серой и скучной, как в монастыре,
где главное развлечение - земные поклоны и хоровое исполнение псалмов.
Правда, в наше цивилизованное время авантюристов называют романтиками, но
суть дела от этого не меняется: авантюристы, или, бог с ними, романтики -
это люди с особой, лишь им присущей группой крови, которые по-настоящему
хорошо чувствуют себя лишь тогда, когда им плохо или, еще точнее, когда им
очень трудно. И - обязательное условие! - наличие в этих трудностях
опасности и риска.
Честно признавшись читателю в своей принадлежности к великому племени
бродяг, продолжу вступительное слово.
Очнувшись с помощью "Метелицы" и Валерия Лукина от пятилетней дремы,
мой авантюрист стал тихо и невнятно бормотать о своей последней поездке в
Арктику. Акцент делался на слове "последней" - это не подлежало никакому
сомнению. Жена, слушавшая сей бред с откровенным недоверием, напомнила, что
и в прошлый, и в позапрошлые разы я с пафосом подчеркивал именно это слово.
Тогда, чтобы связать себя по рукам и ногам, я решительно заявил, что назову
свою книгу "Прощай, Арктика!", чем нисколько жену не убедил.
- А потом снова туда намылишься... Лучше уж не говори ты Арктике
прощай.
- Как ты сказала?!
- Что ты снова туда намылишься.
- Нет, дальше!
- Не говори ты Арктике прощай. А что?

Так жена придумала мне название этой книги*. И благословила в путь без
особых отговариваний и драм. Впрочем, ничего другого я и не ожидал.
"Кровь!" - как заметил у Булгакова Воланд. А по крови моя жена родная