"Владимир Санин. Наедине с Большой Медведицей" - читать интересную книгу автора

выяснилось, что мы забыли перец. Он вопил, что теперь все пропало и что уха
без перца - это все равно что скверный анекдот: одно раздражение. Я всегда
думал, что в Николае скрывается скандалист и буян, но только сейчас в этом
убедился. Даже Таня смотрела на него широко открытыми глазами и быстро
делала все, что он приказывал: она впервые поняла, какие вулканические силы
находились у нее под контролем.
Когда все подготовительные работы были закончены, Николай разогнал нас
в разные стороны и начал священнодействовать над котелком. Он что-то шептал,
склонившись над костром, - наверное, заклинания, - нежно помешивал варево
ложкой и брал пробы, закатив кверху глаза и урча. Все притихли, наблюдая за
этим обрядом, все, кроме Васи, который так проголодался, что открыто обзывал
Николая шарлатаном и требовал быстрее кончать этот обман. Нина заткнула ему
рот куском хлеба, и Вася затих.
И вот на стол (две доски, которые Тане притащили ее мальчишки) был
поставлен дымящийся котелок. Но не успели мы запустить в него ложки, как
Николай завопил, что уху нужно еще процедить. И мы, теряя остатки терпения,
искали марлю, процеживали, шпарились и ругались. Наконец все было готово, мы
снова уселись и... выяснили, что у нас кончился хлеб.
Николай чуть не плакал горючими слезами и умолял нас подождать совсем
немного, пока он съездит в Лесную Глушь за хлебом, потому что уха без
хлеба - это не уха, но на этот раз мы были беспощадны. Уху ели без хлеба.
Я до сих пор не лакомился ухой, если не считать супчика, который нам
подавали в заводской столовой под этим названием. И я должен вам сказать,
друзья, положа руку на сердце: уха - это да! Самое настоящее да! Если бы я
был поэтом, то вместо опостылевших кленов, кудрявых берез и теплых дождичков
в четверг я бы воспел настоящую, пахнущую дымком рыбацкую уху. Я придумал бы
для нее великолепные рифмы, окружил бы ее прекрасными эпитетами и величавыми
метафорами, я написал бы о ней сонеты и сладкозвучные гекзаметры:

Ты, о богиня, воспой рыбный суп, нареченный ухою!

Почти каждый день, вплоть до нашего отъезда домой, я ел уху. Я не
гурман, как Николай, и не прожорливый воробей вроде Васи, я человек, как вы
заметили, в основном положительный. Но знаю совершенно определенно: нет
ничего вкуснее ухи, сваренной из пойманной тобою рыбы. Последнее
обстоятельство имеет решающее значение. Если даже уха из твоей рыбы имеет
некоторые несущественные недостатки - скажем, она невкусная, - все равно ты
простишь ей эту маленькую слабость, как прощают любимому псу разорванную
туфлю. Не хватает приправ? Чепуха! Разве это не лучшая приправа - дымок
костра, шум сосен у тебя над головой, ласковый ветерок, шевелящий кроны
деревьев, и тихое журчание ручейка в пяти шагах от твоего стола?
Я понял, что уха - это не только еда. Уха - это поэма о природе,
которая, если хорошенько ее попросить, охотно раскроет вам тайну
изготовления этого волшебного яства. И если представить себе природу как
величественную симфонию, то уха - одна из красивейших ее мелодий, которую
хочется слушать почаще.
Вот что такое уха, друзья. И если вы попробуете меня переубедить и
сказать, что в лесу и сухарь покажется пирожным, если вы начнете искать у
меня противоречия и ссылаться на предыдущие высказывания о рыбаках - могу
заверить: не пытайтесь, у вас ничего не выйдет.