"В.Сапарин. Объект 21" - читать интересную книгу автора

- Перекурим, - сказал Геннадий, прерывая затянувшееся молчание.
Он закурил. Инженер не спешил браться за весла. Видимо, страшное
утомление все еще давало себя знать, и он хотел прийти в себя.
Берег заметно удалялся, очертания его стали мягкими и подергивались у
горизонта дымкой.
- Ну что же, пора и за работу, - сказал, наконец, Смирнов, берясь за
весла. - А то еще, чего доброго, нагрянет циклон, обещанный синоптиками.
Действительно, с берега уже тянуло ветром.
Я взял курс к бухте. Геннадий Степанович равномерно заносил весла и,
подаваясь всем корпусом, посылал лодку резкими толчками вперед. Но он устал
и греб не так сильно, как там, в бухте. Несколько раз я предлагал ему
сменить его, - он только отмахивался движением могучих плеч.
Наконец он уступил.
Много раз менялись мы местами в лодке. Пробовал грести и Голубенцов, но
у него ничего не получалось; сразу видно было, что он гребет впервые в
жизни, и, отказавшись от своих попыток, он обосновался на руле.
Берег приближался с раздражающей неторопливостью. Ветер все усиливался и
этим все больше затруднял наше положение. Солнце описало в небе огромную
дугу, очень мало снизившись к горизонту. Отправляясь купаться никто из нас
не захватил часов, а определять время по этому незаходящему солнцу мы не
умели.
Наконец мы почувствовали, что лодка идет быстрее, да и грести стало
легче.
- Прилив, - констатировал Голубенцов.
- Сколько же прошло времени, если уже начался прилив?
- Часов шесть, не меньше, - сообщил "юноша". - Приливы и отливы
сменяются четыре раза в сутки, - пояснил он.
Когда мы подплывали к горам, закрывающим бухту (издали они напоминали
свернувшихся огромных кошек), прилив был уже в полной силе. Между опущенными
в воду мордами кошек виднелись пенные струи, похожие на усы.
Перспектива лезть снова в эту каменную пасть показалось мне не такой уж
соблазнительной.
Я стал оглядывать берег. Не разумнее ли причалить где-нибудь в удобном
месте и итти к поселку пешком?
Прежде чем я успел поделиться с товарищами своими соображениями,
Голубенцов, сидевший на руле, никого не спрашивая, направил вдруг лодку
прямо в водоворот между скалами. Он как-то торопливо попросил меня сесть на
корму, сунул мне в руки руль, а сам стал во весь рост между мной и Смирновым
и, скрестив руки, с восхищением смотрел на водяной ад, в который ринулась
наша лодка.
Вода билась в теснине, брызги летели от мокрых скал, нас сразу вымочило,
точно мы попали под душ. Картина прилива заметно отличалась от того, что мы
испытали при отливе. Мне показалось, что стихия разыгралась еще сильнее.
Отплевываясь от соленой воды, я не спускал глаз со скал, стараясь лавировать
между ними. Геннадий Степанович с лицом, сделавшимся сразу серьезным,
орудовал веслами.
Один Голубенцов ничего не делал. Бледный, с лицом возбужденным и
странным, стоял он в шлюпке, широко расставив ноги и пристально вглядываясь
в бушующий поток. Опять мне показалось, что губы его что-то шептали.
- Да, вот это сила, - сказал он, когда лодка очутилась уже в бухте и все