"Анджей Сапковский. Владычица озера" - читать интересную книгу автора

Копченые гольцы отыгрались на сновидице. "Пора спать, - подумала она,
второй раз поймав себя на том, что страницы книжки переворачивает
машинально, вовсе не улавливая содержания. - Пора!"
Она зевнула, отложила книжку. Раскинула подушки из положения "читать"
в положение "отдыхать", заклинанием погасила лампу. Комната моментально
погрузилась в непроницаемый, тягучий как патока мрак. Тяжелые бархатные
шторы были плотно затянуты - адептка давно уже на практике убедилась, что
в темноте видеть сны легче. "Что выбрать? - подумала она, потягиваясь и
ворочаясь на простыне. - Отдаться онейроидной стихии или попытаться ловить
на крючок?"
Вопреки общераспространенным утверждениям, сновидицы не помнили даже
половины своих вещих снов, значительная часть их оставалась в памяти в
виде смешения картинок, меняющих расцветки и формы, словно в калейдоскопе,
детской игрушке из зеркалец и стеклышек. Еще полбеды, когда перемежающиеся
картинки были просто лишены какого-то склада, лада и даже намека на
значимость. Тогда можно было спокойно перейти к следующему пункту
"повестки дня", вернее, ночи. По принципу: "не помню, значит, и не стоило
помнить". На жаргоне сновидиц такие сны назывались ни на что не годной
"замазкой".
Худшими и более постыдными были "призраки" - сны, из которых сновидицы
запоминали лишь отрывки, клочки знаний, сны, от которых к утру оставался
только туманный привкус воспринятого сигнала. Если же "призрак"
повторялся, это значило, что имеет место сон, содержащий немалую
информационную ценность. Тогда сновидица концентрацией и самовнушением
принуждала себя повторно, на этот раз во всех подробностях, вылущить
конкретного "призрака". Наилучшие результаты давал метод принуждения себя
к новому сну сразу после пробуждения - это называлось "тралением". Если
сон не давал себя "зацепить", следовало попытаться вновь вызвать данную
картину на одном из последующих сеансов путем концентрации и медитации,
упреждающих погружение в сон. Такие программированные снения назывались
"загарпуниванием".
После двенадцати проведенных на острове ночей Кондвирамурса заполнила
уже три листа, три комплекта снов. Был перечень достойных похвалы успехов
- список "призраков", которые сновидица успешно "затратила" или даже
"загарпунила". К таким относились сны о бунте на острове Танедд, а также о
путешествиях ведьмака и его группы через снежные заносы перевала Мальхеур,
через весенние разливы и раскисшие дороги в долине. Был перечень провалов,
то есть снов, которые, несмотря на все усилия, так и остались для
слушательницы Академии загадкой. И был список, так сказать, рабочий -
перечень снов, ожидавших своей очереди.
И был один сон - странный, но очень приятный, - который то и дело
возвращался в отрывках и мерцаниях, в неуловимых звуках и шелковистых
прикосновениях.
Милый, чудесный сон.
"Хорошо, - подумала Кондвирамурса, прикрывая глаза. - Да будет так".

- Похоже, я знаю, чем занимался ведьмак, зимуя в Туссенте.
- Ну-ка, ну-ка. - Нимуэ оторвалась от оправленного в кожу гримуара и
поверх очков взглянула на сновидицу. - Наконец-то ты что-то выяснила?
- А как же, - горделиво сказала Кондвирамурса. - Увидела! Ведьмака