"Анджей Сапковский. Мир короля Артура" - читать интересную книгу автора

Мальборка (в действительности, вероятно, вовсе не демонический и вряд ли
намного худший других ему подобных) стал тем не менее в нашей культуре
ярким контрастом, другим полюсом идеала. У Сенкевича можно прочитать: "Не
раз я видел, как благородный рыцарь щадит другого рыцаря, который слабее
его, говоря себе: не прибудет мне чести, если я лежащего растопчу. А
Крестоносец именно в этом случае бывает особенно ожесточенным".
Точно так же подшутила история с немецкой культурой и языком. Здесь,
кроме "рыцарского деяния" (Rittertat) и "рыцарского поведения"
(ritterliches Benehmen), живут слово и понятие "Raubritter" -
"рыцарь-разбойник" (именно так именовался благороднорожденный и
посвященный в рыцари господин, "вколачивающий" заработка ради на ниве
грабежа и убийства. Именно такие исторически реальные рыцари были
несчастьем и ужасом Германии XIII - XIV веков, то есть в период наибольшей
популярности артуровского мифа). - Примеч. авт."?
Отвечаю: они забрели из рыцарского романа - прежде же всего из
переработанного (на универсальный европейский лад) артуровского мифа.
Попали они не только в литературу, поэзию и разговорную речь, но и в
историю. Ибо исторически подтвержденные чрезвычайно немногочисленные
примеры действительно рыцарского поведения восходят к тем временам, когда
легенда об Артуре и его верных товарищах из Камедота была уже широко
популярна и знакома. Немногочисленные "хорошие рыцари" просто старались
подражать своим литературным образцам. При этом они, как правило,
ограничивались тем, что выступали на турнирах в костюмах Ланселота,
Тристана или Гавейна да украшали шлемы шарфами и лентами своих Гвиневер и
Изольд. В повседневной же жизни, а уж тем более на войне, подражать
идеалам было затруднительно.
Артуровский миф в последующих фазах развития не отличался одной лишь
ностальгией по старым добрым, ушедшим временам, когда еще на свете жили
действительно добродетельные, верные и благовоспитанные рыцари. Миф не
сокрушался по поводу упадка рыцарской культуры. Не над чем было
сокрушаться, скорбеть, ибо - как доказывают многие историки - об упадке
рыцарской культуры можно говорить уже с момента возникновения рыцарства и
его культуры вообще. В действительности миф шел гораздо дальше: творил
рыцарскую утопию. Творил совершенно фиктивный идеал. Идеал рыцаря,
которого никогда не было.
Обе упомянутые выше проблемы всплыли, как говорится, когда кельтский
миф стал биться за значимое место в европейской культуре, когда начал
приобретать универсальность. Однако эта универсальность - что любопытно -
не смогла стереть кельтских следов, которые продержались в любой, даже
наиболее искаженной и "модернизированной" версии легенды.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ МИФА

Артур был кельтом. С дедов-прадедов и всем существом. Больше того,
Артур был идеализированным кельтом. Он попросту должен был быть таким. Кто
не поймет этого, тот никогда не поймет легенды.
О днях праздников и кельтских обрядов я уже упоминал, о валлийской
мифологии говорил, к ее соотношению с некоторыми героями и личностями мы
еще обратимся, когда займемся вопросом who is who в легенде. Пока же
остановимся на некоторых существенных принципах "кельтскос-ти",