"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

что с юга: Пока солдаты придут, тут кровь прольется. И сказал управляющий:
Когда солдаты придут, крови еще больше прольется, потом не плачьте. И
сказали те, что с юга: Братья, прислушайтесь к нам, присоединяйтесь к нам,
люди вы или нет? И сказали те, что с севера: Хотим работать, сказано вам.
И тогда один из тех, кто пришел с севера, ступил вперед, в пшеницу,
взмахнул серпом, а один из тех, кто был с юга, схватил его за руку;
тяжелоногие, коренастые, грузные, стали они неловко, неумело отпихивать друг
друга - голод на голод, нищета на нищету, ох, нелегко достанется нам хлеб.
Пришла гвардия, прекратила драку, накинулась на южан, избила их ножнами
палашей, скрутила, как диких зверей. Сказал сержант: Взять их, что ли?
Сказал управляющий: Да не надо, чего там возиться, несчастные твари, пришли
теперь в чувство, поджали хвост. Сказал сержант: А вот тому голову пробили,
это уголовное преступление. Сказал управляющий: Бросьте, сержант, много ли
стоит их кровь, будь они с юга или же с севера, - им кровь пустить, что нам
с вами облегчиться. Сказал сержант: Раз уж мы заговорили о нас с вами... мне
бы дровишек. Сказал управляющий: Будет вам воз с верхом. Сказал сержант: И
черепицы бы на крышу. Сказал управляющий: Будет и черепица, не под чистым же
небом вам спать. Сказал сержант: Жизнь теперь дорогая. Сказал управляющий: И
колбас вам пришлю.
А крысы тем временем уже углубились в поле. Падают светло-золотистые
колосья на темную землю - ах, хорошо! - пахнет немытым с незапамятных времен
телом, а вдалеке проехали и остановились дрожки. Хозяин, сказал управляющий.
Поблагодарите его от меня, а уж мы свое дело знаем, сказал сержант.
Приглядывайте за этим сбродом, сказал управляющий. Поезжайте себе спокойно,
я найду на них управу. Подожжем урожай, сказали те, что с юга. Жалко, сердце
разрывается, сказали другие. Ничего нам теперь не жалко, хором сказали все.


* * *

Едва ли не всю провинцию исколесили они, выбирались даже и за ее
пределы: побывали в Ландейре, в Сантане-до-Мато, в Таррафейро и Афейтейре; и
во время этих скитаний народилось третье чадо - девочка, Мария да Консейсан,
а через некоторое время - еще один мальчик, его назвали по отцу -
Домингосом. Господи, хоть бы не в отца пошел, потому что про отца ничего
хорошего сказать было нельзя: молоток да гвозди, водка да вино - так и шло.
А уж о мебели и говорить нечего: ставь на телегу да снимай, ставь да снимай,
рытвины и ухабы, переезды из края в край: новый сапожник приехал, звать
Мау-Темпо, что ж, поглядим, какой из него работник, да какой там работник,
если он круглый год дует вино, как ты в августе воду, негодящий человек, не
верится, что может он быть мастером. Сара да Консейсан жила теперь в Канье с
мужем и детьми, вот уж второй год мучилась от перемежающейся лихорадки: день
треплет, день - ничего, день треплет, день - ничего - я поясняю для тех, кто
не знает, что за штука наша, четырехдневная перемежающаяся лихорадка. И вот
н те дни, когда мать лежала пластом, синеглазый Жоан - ни у братьев его, ни
у сестры не было таких глаз - должен был ходить к ручью за водой, и вот
однажды он поскользнулся - спасите малыша! - упал в воду, и она накрыла его
с головой: невелик он был росточком для своих семи годков. Спасла его
какая-то добрая женщина, принесла домой на руках, а отец побил его - мать
дрожала от лихорадки, так дрожала, что позванивала медная щеколда на двери.