"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

Жозе Франсиско Курралейра, Мариа Сарайва, Антонио
Винагре, Бернардино Барбасу Пиресу, Эрнесто Пинто
Анхело - без них не была бы написана эта книга.

Памяти погибших Жермано Видигаля и Жозе Аделино
дос Сантос.

И я спрашиваю у политэкономов и моралистов,
известно ли уже, сколько людей придется обречь на
нищету, на непосильный труд, на одичание, на попрание
нравственности, на позорное невежество, на необоримое
несчастье, на крайнюю степень бедности, чтобы создать
одного богача?
Алмейда Гарретт


Земля наша наделена красотой. Может быть, чего другого и не хватает ей,
может быть, и многого не хватает, а красоты всегда в избытке, и избыток
этот - чудо не знающей усталости природы: ведь она была всегда, она возникла
задолго до человека и, несмотря на то, что ей столько веков, не стареет, не
умирает. Наверно, это потому, что она непрестанно меняется: в разное время
года земля то зеленая, то желтая, то бурая, то черная. А кое-где - красная:
цвета глины, цвета крови, это зависит от того, что сажают и выращивают на
этой земле, или от того, что еще ничего не сажали и не выращивали или уже
ничего не сажают и не выращивают; пнет свой дает земле и то, что растет на
ней само по себе, без вмешательства рук человеческих, и умирает, лишь когда
приходит срок. А вот пшеницу серпы срезают еще живую. А с пробкового дуба
кожу сдирают заживо, он, несмотря на всю важность свою, криком кричит от
боли.
Да, красками земля богата. Но не только красками: случаются на земле
такие дни, когда не знаешь, куда деваться от стужи, а случаются такие, когда
нечем дышать от зноя; золотой середины нет: случись такое - и мир погиб.
Богат он и запахами - вот хоть и та, не обделенная красотой часть его, где
живем мы. Запах падали немедля возвестит о том, что в зарослях неподалеку
умер какой-то зверек, но ты об этом не узнаешь, если проходишь мимо с
подветренной стороны. Потом кости вымоет дождь, прожарит солнце, а может
быть, еще до этого приползут черви, прилетят насекомые, позаботятся о
погребении.
Земля наша сначала вздымается холмами - как неизменно велика она! - а
потом сбегает вниз долиной, гладкой, как ладонь, хотя ладони у многих людей
в нашем крае так привыкли сжимать рукоятку серпа или черенок заступа, что до
конца уже не разжимаются. Земля... И впрямь, словно ладонь, изрезана она
линиями проселков и дорог - сначала королевских, потом национальных, а
теперь находящихся на попечении господина муниципалитета; три названия у
них, потому что "три" - это число сакральное, число поэтическое, число
магическое, и судьбу этой земли можно предсказать по линиям дорог, по следам
босых ног и дырявых башмаков, по следам, проторенным от пашни до леса, от
жнива до луга, от околицы до пустоши. Человек может весь свой век мыкаться
по этим просторам, но так никуда и не выбраться, если не судьба. А придет
время умирать - умрет, подумаешь, важность. Когда прикончат его голод,