"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

Теперь, может быть, станет понятней, как Лауреано Карранка, человек строгих
правил, человек суровый и нетерпимый, до сих пор не примирившийся с
замужеством Сары да Консейсан, выражал свое отношение к своему внуку Жоану,
который ныне из милости жил у него в доме, и к другому внуку по имени Жозе
Набиса, которого он тоже выделял из всех, но совсем по-другому. Мы скажем,
отчего так происходило, хотя к нашему повествованию это почти не имеет
касательства, но, как предписано в Евангелии, следует лучше познать друг
друга. Матерью этого Жозе Набиса была сестра Сары да Консейсан, а кто отец -
неизвестно. Впрочем, он лишь считался неизвестным, потому что всякий мог бы
на него указать пальцем. В подобных случаях не редкость круговая порука,
основанная на очевидности того, что всему свету известно, и на желании
увидеть, как ведут себя действующие лица: не следует слишком строго осуждать
односельчан этого парня - в деревне так мало развлечений. Таких детей
оставляют на произвол судьбы, их знать не хотят ни отец, ни мать, их
подбрасывают в приюты, их кладут на дорогах, их пожирают волки или монахи из
обители Мизерикордия. Но счастливчику Жозе Набиса, как ни позорны были
обстоятельства его появления на свет, повезло больше, и везение это
выразилось в том, что у него был какой-никакой отец, были и дед с бабкой,
которые мечтали о наследстве, несмотря на малую вероятность этого, и их
упрямые мечты обеспечивали мальчику стол и кров в доме Карранка. С Жоаном
Мау-Темпо в этом доме обращались так, словно он совсем чужой: от сына
бывшего сапожника, а ныне бродяги не прибудет ни гроша денег, ни краюшки
хлеба. А на другого внука, хоть он и был плодом беззаконной связи, не
прикрытой впоследствии браком, старик надышаться не мог, оставаясь глухим ко
всем намекам насчет запятнанной чести и преследуя цель, которую, впрочем,
ему никогда не суждено будет достигнуть. Господь правду видит.
Жоан Мау-Темпо еще год ходил в школу, и на том образование его и
кончилось. Дед Карранка окинул взглядом это худенькое тельце - ни дать ни
взять землеройка, - в сотый раз засомневался, в кого это у внука синие
глаза, тут же испуганно опустившиеся под его взглядом, и произнес приговор:
Завтра поедешь работать с дядей Жоакином да старайся, смотри, а не то я тебя
накажу. Работа была тяжелая, требовала сил, которых быть не может у ребенка,
но пусть смолоду знает, чем будет заниматься, когда вырастет. Дядя Жоакин
был жесток и груб: он оставлял его на току или в поле в шалаше сторожить
урожай, а ведь такие поручения не по плечу хрупкому мальчику. А ночью он
коварно прокрадывался посмотреть, не заснул ли племянник, и швырял на него
мешок с пшеницей, отчего Жоан плакал, и вдобавок - словно еще нужен
какой-нибудь к этому добавок - лупил его пастушьим, железом окованным
порохом, и чем больше мальчик кричал и плакал, тем больше он, бессердечный,
радовался. Все это чистейшая правда - оттого так трудно в нее поверить тому,
кто привык к вымыслам... А Сара да Консейсан тем временем родила девочку,
которая через неделю умерла.
Ходили слухи, что в Европе идет война, но про Европу в Монте-Лавре мало
кто что знал. У нас у самих здесь дела почище войны: день-деньской работай,
если есть работа, день-деньской воем вой от голода. Разве что народу мрет
меньше, а покойников зарываем целиком, а не разорванных снарядом на части.
Впрочем, и в здешних местах в должный час пришла к одному человеку смерть, -
о том уже было сказано раньше.
Когда Сара да Консейсан узнала, что муж ее снова объявился в
Кортисадас, она тут же сгребла в охапку детей, по дороге подхватила Жоана и,