"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

случилось: муж пошел во двор, к тому месту, где накануне резали кур, взял
нож, стал на колени да и перерезал себе горло, а тут жена хватилась мужа -
смотрит, кровать пуста, - пошла искать и нашла его уже бездыханным в луже
крови... Вот это и есть судьба.
А Домингос Мау-Темпо опять взялся за старое - работал спустя рукава,
пил, тиранил жену, не обходилось без ругани и рукоприкладства. Мама, что ж
это творит проклятый?... Тсс, сынок, об отце нельзя так говорить. В этих и
подобных ситуациях всегда идут такие беседы, не принимайте всерьез ни
обвинения, ни оправдания. Но пыль нищеты уже припудрила лица этих людей, и
дети, которые успели это понять, ходили просить именем Христовым. Ну, а люди
в тамошних местах сердобольные и совестливые - вот хоть хозяева дома, где
жило семейство Мау-Темпо: всегда давали им поесть... Но дети - народ
жестокий, и вот однажды, когда в доме хозяев пекли хлебы и одну ковригу, как
водится, оставили для Жоана Мау-Темпо, хозяйские дети, одноклассники его и
приятели, зло подшутили над ним: привязали мальчика к кормушке для скота,
положили перед ним эту ковригу и, пока он всю не съел, не отпустили... А еще
говорят, есть Бог на небе... Ну, тогда и случилось, что должно было
случиться. Злоключения Домингоса Мау-Темпо подошли к концу. Однажды днем он
сидел возле дома, притачивал каблук, а потом вдруг бросил все, что у него
было в руках, снял передник, зашел в комнату, скатал в тючок свою одежду,
вынул из сундука краюху хлеба, сунул это все в заплечную сумку и исчез. Жена
с двумя младшими детьми была на работе, Жоан - в школе, а брат его рылся на
помойке. В последний раз вышел тогда Домингос Мау-Темпо за порог своего
дома. Он еще появится там, еще что-то скажет и что-то услышит в ответ, но
история его на этом кончается. Два года будет он бродяжничать.


* * *

Природа относится ко всем своим созданиям с восхитительной жестокостью.
Будут мертворожденные, полагает она, будут калеки, и все-таки большая часть
выживет и станет порукой тому, что процесс рождения или радения совершается.
Созвучие между словами "родить" и "радеть" - это та удобная неточность,
которая и отличает то, что говорится, от того, что делается, и от того, что
есть на самом деле. Межевые знаки ставит не природа, она лишь использует их.
И если после уборки урожая окажется, что разным муравейникам достался разный
запас продовольствия, то все прибыли и убытки будут учтены великой
бухгалтерией планеты, и ни один муравей не останется без положенной ему по
статистике доли. Счет сойдется, и не имеет значения, что миллионы муравьев
погибли от ливня, или от удара мотыги, или от струи мочи: кто жив, тот ест;
кто умер, тот оставил еду другим. Природа мертвых не считает, природа
считает живых и, когда их становится слишком много, насылает на них новую
смертельную напасть. Все это очень просто, очень ясно, очень справедливо, -
по крайней мере в великом царстве животных никто до сих пор - ни слон, ни
муравей - в пререкания с природой не вступал.
Но человек, по счастью, - царь природы, а следовательно, он может
произвести свои расчеты с карандашом в руке и сообщить о выводах не прямо в
лоб, а шепотком, двумя-тремя намеками, быстрым взглядом, кивком головы. Эти
жесты и мимика - то же самое (только в более грубой форме), что у животных и
птиц - их песни и танцы, означающие угрозу, любовное томление или вызов.