"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

(Н.Я. Эйдельман. Герцен против самодержавия. М. 1973. Стр.
69)

А.Н. Толстой, изображая сцену казни царевича, судя по всему, опирался
на документ, насчет достоверности которого мнения историков тоже расходятся.
Это - письмо гвардии капитана А.И. Румянцева некоему Д.И. Титову.
Александр Иванович Румянцев (который, кстати сказать, был отцом
будущего знаменитого полководца графа и фельдмаршала П.А. Румянцева) играл
важную роль в деле Алексея Петровича еще задолго до его насильственной
смерти: именно ему было поручено отыскать находящегося в бегах царевича и
всячески способствовать его возвращению в Россию.
Вот письмо, посланное ему Петром из Кале 19 апреля 1717 года:

Получил я твое письмо из Вены марта от 31 числа, из которого о
всем уведомлялся... И надобно тебе, конечно, ехать в Тироль или в иное место
и проведывать, где известная особа обретается, и когда о том уведаешь, то
тебе жить в том месте инкогнито и о всем, как он живет, писать; и буде же
куды поедет, то секретно за ним следовать и не выпускать его из ведения и
нас уведомлять...

Будучи, как явствует из этого письма, доверенным лицом государя,
гвардии капитан вполне мог быть и непосредственным участником убийства
царевича, о чем он якобы сообщал в своем письме Титову. Документ этот
("Убиение царевича Алексея Петровича - Письмо Александра Румянцева к Титову
Дмитрию Ивановичу"), впервые опубликованный весной 1858 года в герценовской
"Полярной звезде", сразу вызвал целую бурю споров, не умолкающих до сего
времени. Одни историки, как всегда бывает в подобных случаях, считают это
письмо подлинным, другие доказывают, что оно - позднейшая подделка{1}. Но
нам нет нужды входить в существо этого спора. Для нас тут важно, что,
по-видимому, именно этот рассказ гвардии капитана А.И. Румянцева Алексей
Николаевич Толстой положил в основу изображенной им сцены:

...Мы, елико возможно, тихо перешли темные упокой и с таковым же
предостережением дверь опочивальни царевичевой отверзли, яко мало была
освещена от лампады, пред образами горящей. И нашли мы царевича спяща,
разметавши одежды, яко бы от некоего сонного страшного видения, да еще по
времени стонуща, бе бо, и в правду, недужен вельми, так что причастия того
дня вечером, по выслушивании приговора сподобился, из страха, да не умрет,
не покаявшись во гресех... не хотяще никто из нас его мирного покоя
нарушати, промеж собою сидяще, говорили: "Не лучше ли де его во сне смерти
предати и тем от лютого мучения избавити?" Обаче совесть душу налегла, да не
умрет без молитвы. Сие помыслив и укрепясь силами, Толстой его, царевича,
тихо толкнул, сказав: "Ваше царское высочество! восстаните!" Он же, открыв
очеса и недоумевая, что сие есть, седе на ложнице и смотряще на нас, ничего
же от замешательства [не] вопрошая.
Тогда Толстой, приступив к нему поближе, сказал: "Государь -
царевич! по суду знатнейших людей земли Русской, ты приговорен к смертной
казни за многия измены государю, родителю твоему и отечеству. Се мы, по его
царского величества указу, пришли к тебе тот суд исполнити, того ради