"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

переговаривали про кончину царевича, и в том разговоре его, государя,
бранили и говорили, и весь народ его, государя, за царевича бранит.

(Там же. Стр. 41)

Совершенно очевидно, что бранили государя "за царевича" не какие-то
политические противники Петра или идейные сторонники Алексея, а самые что ни
на есть обыкновенные обыватели. Бранили за злодейскую расправу отца с родным
сыном.
Даже в тот жестокий век дело это воспринималось как темное, страшное и
гнусное. Во всяком случае, царя не украшающее.
Легко ли - скажу даже так: возможно ли было и в этой ситуации
представить Петра героически?
Задача как будто непосильная. Но оказалось, что, если очень захотеть, и
с ней можно справиться. Например, вот так:

День - в чертогах, а год - в дорогах,
по-мужицкому широка,
в поцелуях, в слезах, в ожогах
императорская рука.

Слова вымолвить не умея,
ужасаясь судьбе своей,
скорбно вытянувшись пред нею,
замер слабостный Алексей.

Знает он, молодой наследник,
но не может поднять свой взгляд:
этот день для него последний -
не помилуют, не простят.

Он не слушает и не видит,
сжав бессильно свой узкий рот.
До отчаянья ненавидит
все, чем ныне страна живет.

Царевич на этой картине изображен не то чтобы не сочувственно. Он
нарочито изображен так, чтобы мы уверились, что ему правильно умирать.
Похоже даже, что он и сам знает, чувствует, сознает, что ему правильно
умирать.
Что же до Петра, то он исполнен сознания полной, абсолютной своей
правоты, безусловной и несомненной оправданности задуманного и уже решенного
дела:

Не начетчики и кликуши,
подвывающие в ночи, -
молодые нужны мне души,
бомбардиры и трубачи.

Из этого, разумеется, еще не следует, что ему легко. Как-никак, сын