"Сергей Венедиктович Сартаков. Журавли улетают на юг" - читать интересную книгу автора

сорок-то лет можно хорошо одолеть науку речную нашу?
- Сорок лет!..
Было чем восхищаться. Александр подумал, что ему в этом году всего-то
исполнится только двадцать четыре.
- Ирина, конечно, женщина очень способная, ничего не скажу, - помолчав,
продолжал Евсей Маркелыч. - Ноне четвертое лето со мной плавает. Да на
Ангаре-то ведь трудно: река широкая, а мелкая местами, плоты за пароходами
не водят. Все от лоцмана только зависит. Жив буду - на будущий год начну
Ирину и к ночному правежу приучать. А сейчас пусть поспит, успеет еще.
- Я смотрю, на плоту, кроме тебя, одни девушки...
- Это с войны еще, когда мужиков не хватало, бригаду девичью на ближний
сплав организовали. - Евсей Маркелыч выколотил об огнище трубку и вновь стал
набивать ее табаком. - Закуришь? Нет? Ну и не приучайся... Видишь ты, теперь
народ, конечно, с фронту вернулся, а девушки со сплава уходить не хотят.
Привыкли, полюбили эту работу. Мужики в низовья Енисея, на север лес плавят,
а девушки мои куда поближе - в Стрелку, в Куликову...
Он уставился взглядом в меркнущее пламя костра.
- Вот я скажу тебе хотя бы про Надюшу с Груней. Сестры они, и хохотушки
обе на редкость, - заговорил он снова, трогая пальцами глубокие впадины у
висков и морщась, как это бывает при сильной головной боли, - веселые они, а
сколько горя пережили! Подумай сам. Вот так: отец у них лесоруб - в наших
краях знаменитый человек. Кто же не знал, не слыхал про Алексея Козубова!
Сколько раз статьи о нем в газетах писали, портреты его печатали! В наш
районный Совет депутатом был выбран, членом райкома. В партии состоял, и
всегда в пример его ставили: учился, рос, любое дело поручат - без ошибки,
надежно выполнит. Сильно в гору шел человек, заслуженно. В Москву на курсы
вызвали его. Сорок первый год... С курсов прямо на фронт. А осенью
похоронную в доме получили. Сообщили - орденом Красного Знамени награжден.
Значит, и там на высоте оказался. А жена-то его была слабенькая здоровьем,
нянюшка в детском садике. Как известие пришло, она и вовсе сдала. Виду не
подавала, работала. Постепенно так и угасла. Дочки сиротками остались. По
домашнему делу, конечно, ухаживать за ними нечего - подростки, сами все
сделать могли. Хорошо. А, скажем, для работы в лесу им рановато. Другие бы,
может, только на помощь стали рассчитывать. Так эти ведь одолели, давай
везде пробиваться, чтобы на работу их поставили. За отца, дескать, место
заступить... По годам подошли, в комсомолки стали оформляться. Сколько тут
слез Груня пролила: Надюшку - та постарше - принимают, ее - нет. Подожди,
говорят, подрасти надо. В обком комсомола жаловалась...
- И что же в обкоме?
- А что? Разрешили принять. В виде исключения. И правильно.
Евсей Маркелыч приподнял голову; свет костра упал ему на лицо, и
Александр уловил в нем оттенок отеческой гордости.
- Конечно, взять другую, - снова заговорил лоцман, - хотя бы Фиму -
заметил, нет? Худенькая, чернявочка. - Евсей Маркелыч прислушался, мимоходом
отметил: - Идем по пескам, а цепи дергает - не иначе топляк с корнями на дне
лежит. Бурелом нанесло половодьем. А лиственница тяжелая, тонет... Да, про
Фиму я. Эта с малых лет набалованная. Большая семья, все здоровые - возчики,
грузчики. Разного возраста. Которые по годам и не призывались в армию вовсе.
Меж семи братьев она - сестра единственная - вроде забавы домашней росла. За
неженку ее привыкли считать. И на работу ее никуда больше, а в медпункт