"Жан-Поль Сартр. Детство хозяина" - читать интересную книгу автора

свои роли и должны были воровать игрушки. В феврале он заболел скарлатиной
и очень радовался этому.
Поправившись, он взял в привычку разыгрывать из себя сироту. Он
садился на лужайке под каштаном, брал в обе горсти землю и думал: ?Я ?
сирота, меня зовут Луи. Вот уже шесть дней я ничего не ел│. Служанка
Жермена звала его к завтраку, но и за столом он продолжал свою игру; папа с
мамой ничего не замечали. Его подобрали воры, которые хотели сделать из
него карманника. Когда он позавтракает, он убежит и выдаст их. Он ел и пил
очень мало: он прочел в ?Приюте Святого Ангела│, что голодающий человек
должен начинать с легкой пищи. Это было весело, потому что играли все. Папа
и мама играли в папу и маму; мама разыгрывала страдания потому, что ее
маленькое сокровище ест так мало, папа притворялся, будто читает газету, но
изредка помахивал пальцем перед лицом Люсьена, приговаривая: ?Бадабум,
мужчина!│ И Люсьен тоже играл, хотя сам толком не знал в кого. В сироту?
Или в то, что он Люсьен? Он посмотрел на графин. Маленький красный блик
прыгал в воде, и можно было поклясться, что в графине находится папина
рука, огромная и светящаяся, с маленькими черными волосками на пальцах.
Люсьену вдруг представилось, что графин тоже лишь играет в графин. В итоге
он почти не притронулся к еде и так проголодался, что в конце дня был
вынужден украсть дюжину слив, и чуть было не получил несварение желудка. Он
решил, что уже достаточно наигрался в Люсьена.
Однако он никак не мог остановиться, и ему все время казалось, что он
играет. Он хотел быть похожим на господина Буфардье, который был таким
некрасивым и таким серьезным. Приходя на обед, господин Буфардье склонялся
к маминой руке и говорил: ?Мое почтение, милостивая государыня│, а Люсьен,
стоя посреди гостиной, смотрел на него с восхищением. Но все, что
происходило с Люсьеном, не было серьезным. Когда он падал и набивал себе
шишку, то он переставал порой плакать и спрашивал себя: ?Это правда, что
мне больно?│ И тогда ему делалось еще печальнее, и он принимался плакать
еще горше. Когда же он поцеловал маме руку и сказал: ?Мое почтение,
милостивая государыня│, мама, взъерошив ему волосы, сказала: ?Нехорошо, мой
мышонок, ты не должен смеяться над взрослыми│, и он совсем растерялся.
Почувствовать свою значительность ему удавалось лишь в первую и третью
пятницы месяца. В эти дни в гости к маме приходило множество дам, и среди
них двое или трое всегда были в трауре; Люсьену нравились дамы в трауре,
особенно те, у кого были большие ноги. Ему вообще было приятно со
взрослыми, потому что они были такими солидными, и даже не хотелось думать,
что в постели они утешаются тем же, чем занимаются маленькие мальчики; ведь
они носили на себе столько темных одеяний, что нельзя было даже вообразить,
есть ли на них нижнее белье. Собравшись вместе, они кушают и беседуют, и
даже смех у них какой-то торжественный; это красиво, как месса. Они
обращались с Люсьеном как со взрослым. Госпожа Коффен сажала Люсьена на
колени и щупала его икры, заявляя: ?Я в жизни не видела такого хорошенького
ребенка│. Потом она интересовалась, что он любит, целовала его и
спрашивала, кем он хочет быть. Он либо отвечал, что станет великим
полководцем, как Жанна д`Арк, и отберет у немцев Эльзас-Лотарингию, либо
говорил, что хочет стать миссионером. И, говоря это, верил в свои слова.
Госпожа Бесс была крупной и сильной женщиной с маленькими усиками. Она
опрокинула Люсьена на спину и стала щекотать его, приговаривая: ?Ах ты,
куколка моя│. Люсьен был в восторге, весело смеялся и корчился от щекотки;