"Жан-Поль Сартр. Трансцендентность Эго" - читать интересную книгу автора

материальным образом присутствует во всех наших сознаниях {= актах
сознания}. Это - теория моралистов о "себялюбии". С их точки зрения любовь к
себе - и, следовательно, Я {Moi} - якобы скрывается во всех чувствах,
принимая множество различных форм. Если говорить очень обобщенно, то,
согласно этой теории, Я {Moi} в силу той любви, которую оно питает к самому
себе, желает все те объекты, которые оно желает, именно для себя самого.
Сущностная структура каждого моего действия - это напоминание обо мне {a
moi}. "Возвращение к себе {a moi}" оказывается конститутивным моментом
всякого сознания.
Если мы здесь возразим, что это возвращение к себе отнюдь не
присутствует в сознании - например, в ситуации, когда я хочу пить и вижу
стакан воды, который кажется мне желанным, - то такое возражение не смутит
сторонников упомянутой теории: они охотно в этом с нами согласятся.
Ларошфуко одним из первых обратился к понятию бессознательного, хотя и не
называл его: с его точки зрения любовь к себе скрывается за самыми
различными формами. Прежде чем уловить ее, надо напасть на ее след. Перейдя
в дальнейшем к более общей точке зрения, здесь пришли к допущению о том, что
если Я {Moi} не присутствует в сознании явным образом, то оно как бы
прячется позади него, и что оно есть полюс притяжения всех наших
представлений и всех наших желаний. Таким образом, Я {Moi} стремится
раздобыть себе объект для удовлетворения своего желания. Иначе говоря,
именно желание (или, если угодно, желающее Я {Moi}) дано в качестве цели, а
объект желания есть лишь средство.
Так вот, эта позиция нам представляется интересной тем, что в ней
довольно выпукло представлено одно весьма часто встречающееся заблуждение
психологов: оно состоит в смешении сущностной структуры рефлексивных актов с
сущностной структурой нерефлектированных актов. Здесь игнорируется то, что
для сознания всегда имеются две возможные формы существования; и всякий раз,
когда наблюдаемые акты сознания выступают в качестве нерефлектируемых, на
них накладывают рефлексивную структуру, от которой по недомыслию хотят,
чтобы она оставалась бессознательной.
Мне жаль Пьера, и я помогаю ему. Для моего сознания в этот момент
существует лишь одно: долженствующий-получить-помощь-Пьер. Это качество:
"долженствующий-получить-помощь" - находится в самом Пьере. Оно воздействует
на меня как некая сила. Аристотель говорил: именно желаемое движет желающим.
На этом уровне желание дано сознанию как центробежное (оно трансцендирует
самого себя, оно есть тематизирующее {thetique} сознание "долженствования",
а также не тематизирующее {non-thetique} сознание самого себя) и
безличностное. (Здесь отсутствует Я {Moi}: передо мной стоит беда Пьера,
подобно тому как передо мной стоит цвет чернил, которыми я сейчас пишу.
Существует некий объективный мир вещей и действий, совершенных или тех,
которые следует или предстоит совершить, и эти действия как качества
накладываются на вещи, требующие этих действий.) Итак, этот первый момент
желания теоретики себялюбия не считают моментом полным и автономным - если,
конечно, предположить, что он не полностью ускользает из их поля зрения. Они
воображают, что позади него существует еще некоторое состояние, которое
остается в тени: например, я помогаю Пьеру, чтобы положить конец тому
неприятному состоянию, в котором я оказываюсь, видя его страдания. Но это
неприятное состояние может быть распознано в качестве такового и стать
объектом попытки устранения не иначе, как в результате определенного акта