"Александра Сашнева. Ложись! " - читать интересную книгу автора

"Говно! - догадался я по запаху и мысленно возопил: - Уроды! Убью!"
Мысленно, потому что рот я открыть не смел. Если бы я открыл его, то
неизбежно попробовал бы сиамье дерьмо на вкус.

Не помню, как оказался в душевом пепелаце, - уж очень быстро это
произошло. Смыв с себя фекалии, я побрился налысо, нарушая все правила
приличий, но если бы можно было, я бы и шкуркой прошелся. Тепленькая водица
слегка остудила мой гнев. "Под аннулятор вытолкну!" - пообещал я ублюдкам и
потянулся к стене.
За отставшей кафельной плиткой у меня еще была заначка "красного". Для
верности я слопал сразу три пастилки, и вскоре мне совсем клево стало. Чтобы
усилить кайф, я даже высунулся из пепелаца и утянул со стола
благоприобретенный только что долбак. Короче, я сунул слушаки в уши и закрыл
глаза.
Фимоза, дрянь, приволокла как-то запрещенную кассету. Мы приняли
"коричневого" и смотрели это чудесное верхнее кино - на железяке его не
показывают - просто потому, что его смотрят там, наверху. Мы ничего не
поняли из сюжета и половину слов не разобрали, но там была сексуальная сцена
на верхнем уровне. Два ЧТ обнимались на открытой площадке, и пошел дождь.
Дождь - это душ из неба. Вообще-то душ должен идти только сбоку, потому что
Матрица запрещает прикасаться смертному к своей макушке. Но там они стояли
под дождем и он лился сверху. А еще Фимоза сказала, что там есть солнце -
это звезда, что ее никто никогда не зажигал, а она горит сама. Меня это
удивляет. Все в мире создано Матрицей. И если какое-то солнце горит, значит,
от Матрицы к нему идет какой-то шнур.
Я точно знаю из уроков, что все, что создано, создано Матрицей.
Но последнее время меня это начало парить. Потому что если все сделал
кто-то, то кто сделал Матрицу? Еще меня парит много других вещей, но я боюсь
про них говорить со своими друзьями. Меня инстинктивно пугают эти темы. Ну,
примерно как трогать себя. В книжках написано, что на ладонях вырастут
волосы, если трогать себя за макушку, но я трогаю. И у меня ничего не
выросло. Сначала я следил, намереваясь не пропустить момент и выщипать
первые же ростки, но когда прошел год, я понял: если волосам где и суждено
вырасти, то они непременно вырастут, а если нет, то хоть убейся.
Зато я заметил, что когда гладишь себя по макушке, то тиликанье
пропадает и в голове становится немного яснее, чем обычно. И еще от
"коричневого" тиликанье прибивает исключительно.
Я наклонил голову, и теплая вода текла по моему свежевыбритому черепу.
Было приятно.
Когда я был еще ребенком и жил в детском комбинате, папа и мама
приходили ко мне. Играли, разговаривали. И папа иногда пытался погладить
меня по голове, а мама ругался. Говорил: "Чему ты ребенка учишь? Вот
наступит Новый год, секретарь от имени Матрицы всех и погладит! Испортишь
жизнь ребенку!"
Я вспоминаю руку отца. Она похожа на дождь. "Дож-ш-ш-ш-шть.
Душ-ш-ш-ш-ш", - шепчу я вслух, но не слышу своего шепота, потому что шумит
душ-дождь и играет музыка. Она похожа на то, как если бы я сидел на берегу
настоящего моря, а волны бы перебирали камешки. Они точно звенят, как
хрустальные, когда их поднимает волной. Я уверен. Однажды я смотрел старый
фильм (тоже Фимоза притаскивала), так в этом фильме люди праздновали Новый