"Кэтрин Сатклифф. Одержимое сердце " - читать интересную книгу автора

забытьи, слишком ослабевшая, чтобы жить, и близкая к смерти как никогда
прежде, но каждый раз, открывая глаза, я видела рядом Джерома, спокойного,
но очень задумчивого, почти отрешенного. Он признался, что выполнил мою
волю, и в первый раз в жизни я убедилась, что он не нарушит тайны, как бы я
ни просила его об этом. Я умоляла, плакала, настаивала, чтобы он открыл мне
правду, потом, отчаявшись, попыталась поколебать его решимость хитростью, я
проклинала и гнала его прочь. Но время от времени, забыв о своем гневе, я
прощала ему его молчание.
И тогда я заметила у него признаки этой страшной болезни. Что я могла
для него сделать? Я обнимала его, когда он навещал меня, хотя он
отстранялся, опасаясь заразить и погубить меня. Мне было все равно. Я
потеряла все. Так стоило ли опасаться чахотки?
Видя мое угнетенное состояние духа, Джером наконец, признался в своем
благородном поступке, в том, что устроил все для того, чтобы меня выпустили,
сказав, что за это пришлось заплатить чиновникам. Получив мзду, они охотно
согласились не замечать, что я покинула свою темницу. В лице его не было ни
кровинки, грудь сотрясалась от приступов кашля, но это не помешало ему
убедить меня вернуться в Малхэм... и встретиться с Николасом Уиндхэмом.
Однако он предупредил меня и об опасности, связанной с таким шагом.
Впрочем, я и слышать об этом не хотела. Я назвала его лжецом! Я не
желала знать сплетен: ведь они были всего-навсего перевернутой с ног на
голову правдой и исходили из уст лживых людей.
Итак, я вернулась в Малхэм, потеряв своего самого дорогого друга,
уступив его смерти, единственного друга, который мог бы порадоваться моей
отваге и тому, что я решилась действовать так, как диктовало мне внутреннее
чувство.
Здесь должно было закончиться то, что началось на вересковых пустошах
одним весенним днем два года назад. Я поклялась, что любовь, которую я
питала прежде к лорду Малхэму, не отвратит меня от моей цели.
Рассвет вползал в мир на лапах тумана. Он пах серо-зеленым лишайником,
покрывавшим стену, возле которой я стояла. Плети дикого винограда напоминали
соединившихся в крепком объятии змей, извивающихся над влажной, как губка,
землей. Они касались складок моего шерстяного плаща и трепетали у самого
моего виска. Я видела их краешком глаза. Сдерживая отвращение, я отвела их в
сторону.
Плотнее запахнув плащ, я отступила в тень. Пальцы мои онемели, я не
чувствовала своих ног. Я попыталась согреться, притопывая ногами среди
кустов дикой куманики, хмуро глядя на шипы, вцепившиеся при этом в подол
моего платья и край плаща. "Для визита еще слишком рано", - сказала я себе,
хотя мое терпение уже иссякло. Я ждала долго, слишком долго, уже много
недель и месяцев, пока не решилась привести в действие наш с Джеромом план.
- Что значит еще один час? - вслух спросила я себя.
И сама мысленно ответила: "Вечность".
- Эй, ты, непослушная сука! Прекрати, пока тебе не влетело!
В испуге я отшатнулась назад, наткнувшись на ствол рябины, оказавшийся
на моем пути и помешавший моему неуклюжему отступлению. Я, не отводя глаз,
смотрела сквозь ее ослепительные красно-оранжевые листья на расстилавшиеся
передо мной земли поместья Уолтхэмстоу, и сердце мое колотилось где-то в
горле, пока наконец мне не стало ясно, что этот окрик не имеет отношения ко
мне.