"Розмэри Сатклиф. Алый знак воина (приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

опушке. Он почти машинально определял направление: с северной стороны стволы
деревьев пахли иначе, чем с южной. Ему следовало все время двигаться на юг,
чтобы снова выйти к Меловой.
Он встал лицом к югу и тронулся в обратный путь. Однако он слишком
устал и, кроме того, смертельно боялся возвратиться домой, так как дома его
ждало все то, от чего он бежал. И этот ужас мешал ему и сбивал с дороги.
Лес, который должен был редеть, становился все гуще и гуще, и он уже с
трудом пробирался через сплошные заросли ежевики и остролиста; ему
приходилось отыскивать узкие звериные тропки, выбитые оленьими копытами,
которые никогда не вели в нужном направлении. Ему казалось, что его задушат
эти сплетенные ветви, но он был слишком измучен, слишком несчастен и потому
почти не замечал их. Но вдруг ему почудилось, что в лесу произошла какая-то
перемена, или, может быть, сейчас у него, как никогда прежде, были открыты
глаза и уши - он видел и слышал лес. В темноте он различал теснящиеся вокруг
деревья, совсем не такие, как в дневные часы; он вслушивался в звучную
тишину, наполненную голосами, шелестом и шепотом, таинственными лесными
голосами, которые невозможно услышать днем. В траве под ногами раздался
неясный шорох, затем высоко в ветвях вспорхнула птица и тотчас же вдали
взвизгнул какой-то зверек и затих - лиса, должно быть, поймала добычу.
Но не эти звуки заставили учащенно забиться сердце мальчика. Ему
показалось, что совсем рядом дышит огромный зверь. Он прислушался и вдруг
оцепенел от ужаса: кто-то пробирался сквозь подлесок прямо к нему и
одновременно дождевые капли мелодично забарабанили по листьям, хотя никакого
дождя не было. Он сорвался с места и побежал без оглядки, то и дело
спотыкаясь о корни и низкорослый кустарник, и когда он наконец остановился
проверить, правильно ли он выбрал направление, и убедиться, что никто за ним
не гонится, он снова услыхал у себя за спиной тихие мерные вздохи. Он резко
обернулся, сжимая рукоятку ножа, торчащего за поясом, но ничего не
обнаружил. Все тонуло в кромешной тьме. Ему вдруг почудилось: за деревьями
кто-то засмеялся. Сердце заколотилось так, что перехватило дыхание. Он снова
вслепую стал продираться сквозь чащу. Главное - не останавливаться, чтобы
ничего не слышать. Но ни треск ломаемых сучьев, ни громкие удары лихорадочно
бьющегося сердца не заглушали тихих, вкрадчивых вздохов, будто кто-то шел за
ним по пятам. Но эти таинственные вздохи теперь уже слышались не только
позади, но и впереди, они доносились со всех сторон... и лес весь целиком
превратился вдруг в гигантскую кошку, пригнувшуюся перед прыжком. "Не
беги!" - говорил ему инстинкт охотника, всосанный с молоком матери. "Не
беги!" - говорили ему все его знания о повадках зверей, передаваемые из
поколения в поколение. "Не беги!" Но им уже овладел ужас и он мчался
неведомо куда, как мышонок, удирающий от горностая.
Острые шипы ежевики рвали ему кожу, опавшие сучья цеплялись за ноги,
нижние ветки деревьев хлестали по лицу, когда он яростно сражался с
бесконечным кустарником, который, как злоумышленник, крепко держал его в
своих когтистых лапах. Именно обо всем этом, понизив голос, рассказывали
охотники, собираясь у очага.
Страх, разгуливающий по лесу и леденящий душу... Дрэм никогда прежде не
ощущал его, но охотник, живший в нем, знал, что он существует; неслышно
ступая, Страх подкрадывается к пещере и бродит у входа, привлеченный
отсветом костра.
Задыхаясь от слез, обливаясь потом, Дрэм с усилием пробился сквозь