"Владимир Савченко. Тупик" - читать интересную книгу автора

сидевший у самой двери, - тотчас изобразили на лицах занятость и
индифферентность.
Стасик Коломиец (24 года, холост, окончил юрфак ХГУ, плечистый
спортсмен среднего роста, стрижется коротко, лицо широкоскулое, имеет
разряд по стрельбе и боксу... Читатель, полагаю, догадался, что он будет
играть главную роль в нашем повествовании), не поднимая головы,
почувствовал, что пронзительный взор Мельника устремлен именно на него.
"Меня пошлет, - уныло подумал он. - В каждую дырку я ему затычка".
- Пан Стась, - не замедлил подтвердить его гипотезу Мельник, - это дело
как раз для вас. Езжайте, пане, в Кипень. Меня с прискорбием известили,
что умер академик Тураев, директор института теоретических проблем.
Сегодня ночью. При неясных вроде бы обстоятельствах - так, значит!
- А... в чем их неясность, обстоятельств-то? - отозвался Стась.
- Вот это ты на месте и посмотришь. Звонил мне личный врач академика
Исаак Израилевич Штерн, тот самый, к которому на прием не попасть. Он
ничего внятного не сказал. Боюсь я, что там ничего такого и нет, просто
заиграло у врача профессиональное самолюбие, так, значит? Не по правилам
умер именитый пациент, не так, как это себе представлял Исаак
Израилевич... Вот он и решил пожаловаться в прокуратуру. Нет-нет-нет! -
поднятием руки Матвей Аполлонович сдержал протестующую реплику, которая
уже готова была сорваться с уст Коломийца. - Надо, пан Стась, надо.
Академик, директор института, Лауреат - так, значит. Был сигнал. Так,
значит? Словом, давай. Прокатиться в дачную местность, для такого случая
дадим оперативную машину - только сирену не включай, так, значит?
- Медэксперта брать? - Коломиец поднялся из-за стола.
- М-м... Там по обстановке решишь, если нужно, вызовешь. Дуй!
Только сидя в машине рядом с водителем, Стасик вспомнил, что так и не
выразил Мельнику протест по поводу того, что его вечно направляют на самые
пустые и мелкие дела. Да и вообще... эта кличка "пан Стась", которую он
мог принимать только как насмешку: внешность его была гораздо более
рязанской, нежели польской. Расстроившись от этих раздумий, он сунул руку
в карман за сигаретой; не найдя сигарет, расстроился еще сильнее - и тут
вспомнил, что вчера вечером он снова твердо решил бросить курить. Он
вздохнул и решил терпеть.


До Кипени, дачного поселка, раскинувшегося на берегах одноименной
живописной реки, было минут сорок езды: сначала на юго-запад по шоссе,
разделенному газоном, напоминавшем просвет на лейтенантских погонах, затем
направо по малоизношенному булыжнику среди сосен, песчаных бугров, старых
бревенчатых и новых дач со зреющими вишнями, сушившимся бельем и
взволнованными собаками - и все. Двухэтажный коттедж Тураева стоял на
самом краю - далее шел каскад прудов и густой хвойный лес.
На звонок открыла дверь грузная старуха, седые жидкие волосы ее были
собраны на макушке в кукиш. Коломиец назвался, старуха недобро глянула на
него распухшими красными глазами, повернулась и повела его по скрипучей
деревянной лестнице наверх. Пока они поднимались, она раз пять шумно
вздохнула и три раза высморкалась.
- ...Извините меня, Евгений Петрович, - услышал он нервный высокий
голос, входя в комнату, - но в моей практике и, насколько мне известно,