"Владимир Савченко. За перевалом (Социально-утопический роман)" - читать интересную книгу автора

Тот шевельнул губами, но ничего не сказал, в глазах был ужас.- В старое
доброе время немцы на надгробиях высекали "Auf Wiedersehen" [До свидания -
нем.] дорогим покойникам. А я говорю: прощайте. Встреча в загробном мире
не состоится. И не смотрите на меня так - я переживу вас всех!
Оставшись один, Берн наглухо завинтил герметическую дверь, разделся,
сложил одежду в специальный карман, закрыл его. Он держал себя в руках, не
давал воли мыслям - только хотел, чтобы все скорей осталось позади.
Опустился на ложе. Поерзал, устраиваясь. Лежал так несколько минут,
привыкал, проверял покой и удобство каждой точки тела. В кабине было
прохладно. "Через восемнадцать тысяч лет могу проснуться с насморком",-
мелькнула мысль. Прогнал и ее, так тоже не нужно сейчас.
Приборный щит был над головой, кнопочный пультик у правой руки.
Расположение кнопок он знал на ощупь. "Ну, начнем",- и нажал левую вверху:
взрыватель.
Над барханами взметнулась серая копна песка и пыли. Глухой раскат.
Копна опала, растеклась. Нимайер глядел: шахты больше не было. Жутко стало
инженеру в мертво застывшей пустыне. Он принялся поспешно укладывать
рюкзак, носить лишнее имущество в вертолет, складывать на динамитные шашки
в кабине.
А на тридцатиметровой глубине Берн нажал уже все кнопки. Укладывает
руку в выемку ложа, расслабляет ее, расслабляется сам, устремляет взгляд
на блестящий шарик в потолке, дышит глубоко и ритмично, считает вдохи:
- Один... два... три...
Размеренно стучат насосы газообмена, вытесняют из кабины, из легких, из
крови человека воздух, заменяют его инертно-консервирующим составом.
- Восемнадцать... девятнадцать... двадцать...- все медленнее
поднимается и опускается грудь, слабее шелестят губы.
Белым инеем покрываются радиаторы охладительных элементов по углам.
Гаснут лампочки на контрольном щите. Смолистый бальзамический аромат
наполняет кабину. Но вряд ли Берн его ощущает: кровь уже разнесла газ по
всем клеткам тела, нервы притупились, мышцы деревенеют, мысли исчезают.
- Тридцать три... тридцать четыре...
А наверху Нимайер поджигает тянущийся к вертолету бикфордов шнур.
Рюкзак за плечи, палку в руки - и прочь, прочь, не оглядываясь. Слишком
поспешно уходит он от устоявшегося безмолвия пустыни. Ботинки для лучшей
опоры обмотаны тряпьем.
- Семьдесят семь...- беззвучно считает вдохи Берн.- Семьдесят восемь...
семь... десят... де...
Затих. Глаза закрываются. Грудь застывает на полном вдохе.
Некоторое время еще стучат насосы. Затем и они стихают. Вот замедлился
приводной шкив последнего, уже не проворачивается, дернулся туда-сюда -
застыл. Цикл консервации отработан. Теперь только лепестки
электростатического реле, непрерывно заряжаемые альфа-частицами от
радиевой пилюли между ними, могут, опав, замкнуть цепь схемы оживления. Но
опадут они не раньше, чем количество радия уменьшится вчетверо.
Солнце поднимается над пустыней. Начинается ветер. Порывы его
взвихривают струйки песка у подножия насыпанного взрывом холма, качают
укоротившийся бикфордов шнур под брюхом вертолета, отдувают извергающийся
из него дымок.
Песок завивается и вокруг ног Нимайера. Он шагает широко и озабоченно.