"Владимир Савченко. Жил-был мальчик" - читать интересную книгу автора

тому, в хорошем плане запомнился). Поэтому и настроение у него было
радужное, легкое. "А, кутить так кутить! - решил он, отдавая продавцу
деньги. - В крайнем случае окажется кстати, если подведет погода и
придется загорать во Внукове".
Но погода оказалась летной, и в девять вечера Петр Иванович уже
открывал двери своей квартиры. Телеграммы он, как обычно, не дал (он делал
так из соображений .супружеской бдительности, равно как и никогда не
говорил, на какое время уезжает: чтоб ждали). Он сразу убедился, что дома
все благополучно. Добродетельный запах вывариваемых для холодца свиных
ножек, запах семейного уюта, разумной экономии и неугасимой мечты о
"Жигулях" (была такая мечта) встретил его с порога. Жена хлопотала на
кухне, сын - пятиклассник Андрюша - готовил уроки.
До купленной в Москве книги он в тот вечер так и не дотронулся. А
раскрыл ее только на следующий день, когда, выкупанный, обласканный,
ухоженный, прилег после завтрака в своей комнате на диване с намерением
основательно отвлечься от столичной суеты, командировочных и служебных
забот.
"Жил-был мальчик, - прочитал Петр Иванович на первой странице. - Когда
ему исполнилось три года, родители подарили ему трехколесный велосипед, и
он катался по квартире из одной комнаты через прихожую в другую и обратно.
Комнаты казались ему необъятно большими и высокими..."
"Приятное начало, - отметил Петр Иванович, - в самый раз для
отдохновения". Он на секунду смежил веки, припоминая свой первый велосипед
- с желтым деревянным седлом и желтыми же ручками; он тоже гонял на нем по
квартире и даже ухитрялся падать, переезжая порог... Надо же, до сих пор
помнится!
"...Квартира, где жил мальчик с мамой, папой и двумя старшими сестрами,
находилась в бельэтаже старого дома. Кроме двух комнат и прихожей, ей
принадлежал еще большой деревянный балкон, заросший от земли до крыши
диким виноградом. Другие квартиры дома выходили во двор с несколькими
старыми, уже не родившими яблонями, с сараями и общей деревянной уборной у
оврага. Но во двор мальчика по малости лет не пускали..."
("Да, да... вот теперь таких дворов почти нет, вывелись. Остались разве
что в маленьких городах, где не развернуто еще строительство. А жаль, это
был свой мир, своя территория для детей - и, кстати, она неплохо отдаляла
их от тлетворного влияния улицы".)
"...Играл мальчик - иногда с сестрами, а чаще сам - на балконе. Более
всего он любил выглядывать оттуда, не идет ли отец. Когда отец - плотный
мужчина в очках - показывался, возвращаясь с работы, вдали, на
неизведанной и таинственной улице, мальчик прыгал у перил и звонко кричал:
"Папа идет! Папа идет!" А однажды мальчик услышал от судачивших под
балконом женщин слово "идиёт", запомнил, решил, что так действительно
лучше звучит, и, увидев следующий раз отца, закричал: "Папа идиёт! Папа
идиёт!" - за что тотчас и получил встрепку от мамы..."
"Что такое?" - Петр Иванович сел. Ему стало не по себе.
Ведь это же было с ним! И как он выглядывал отца, и встрепка, и старшие
сестры... и балкон их, и отец был именно такой. Что это - совпадение? Не
очень-то вероятное.
"...Во дворе, куда мальчика стали пускать на другое лето, жили его
сверстники: Коля, сын дворничихи, и Вика, дочь шофера дяди Лени..."