"Владимир Савченко. Жил-был мальчик" - читать интересную книгу автора

...Как к соседям пришло письмо, что их хозяин ранен, и соседская
девчонка плакала, а они, мальчишки, смеялись над ней, потому что чего ж
плакать, если теперь ее отец вернется, хоть и без руки. И он тоже смеялся
над ней и завидовал ей - потому что им уже пришла похоронка.
...Как выглядел с выползшей на бугор окраины город во время ночных
налетов:
его кварталы освещены сброшенными на парашютиках с немецких
бомбардировщиков ракетами-"люстрами", в разных местах вспыхивают разрывы,
алеют пожарища, грохочут с близкого аэродрома зенитки.
...Как немцы подступили и к этому городу, и пришлось вместе с
негостеприимными родичами двинуться в теплушках дальше на восток.
- О! - услышал он, вздрогнул, поднял голову: рядом стояла жена. - Я
думала, ты уснул, а ты читаешь. Интересная книга? Из Москвы привез? Дай
посмотреть.
- Нет, нет! - Петр Иванович едва удержался, чтобы не спрятать книгу под
себя. - Потом. Чего тебе?
- Ух... какой ты все-таки! - У жены обидчиво дрогнули полные губы, -
Чего, чего... Обедать пора, вот чего.
- Обедайте, я не хочу.
- Новости!-Жена повернулась, ушла, громко затворив дверь.
"...В забайкальском селе, куда загнала их война, среди мелкорослых, но
ловких мальчишек царили свирепые нравы. "Ты, Витек, боисси его?"-"Не... А
ты"? - "Я?! Этого выковыренного!" Вопрос решала драка. Равных не было: или
ты боишься, или тебя боятся. Никогда мальчику не приходилось так часто
драться, "стукаться", как в эти годы. Впрочем, несмотря на скудное
питание, он был довольно крепким и рослым - драки получались. Он даже стал
находить молодеческий вкус в этом занятии.
Был мальчик Боря из смежного класса, тоже эвакуированный, черноволосый
и черноглазый, с подвижным, как у обезьянки, лицом. Его мальчишки особенно
не любили, после уроков налетали стаей: "Эй, выковыренный!" - и ему
приходилось либо удирать, отмахиваясь сумкой, либо защищаться. Он
предпочитал последнее, благо по неписаным законам драться можно было
только один на один.
"Стукался" он тоже неплохо, но место его в мальчишеской иерархии
"боисси - не боисси" было еще неясно - для установления его надо
передраться со всеми..."
Подойдя к этому месту, Петр Иванович начал болезненно морщить лицо: не
надо об этом, зачем! Он ведь забыл про это.
"...Наш мальчик хоть и не имел ничего против Борьки, но, стремясь не
выпасть из общего тона, тоже приставал к нему, дразнил. Как-то зимой их
свели: "Ты его боисси?" и т. д. Мальчик замахнулся на Борьку сумкой с
книгами; тот, уворачиваясь, поскользнулся, упал.
-Ах ты... - И наш мальчик выругался тонким голосом, неуверенно и
старательно выговаривая поганые слова. Вокруг захихикали.
Мальчик ждал, пока Борька поднимется (лежачего не бьют), и увидел его
глаза.
В них было и ожесточение, и одиночество, и тоскливая мольба: не надо!
Было видно, что ему не хочется вставать со снега, продолжать драку.
Мальчик на миг смутился: ему тоже не хотелось драться, было одиноко и
противно среди ожидающих звериного зрелища сверстников. Но он не дал волю