"Владимир Савченко. Эссе об отце и дяде (историческая повесть с вкраплениями фантастики)" - читать интересную книгу автора

внутренние, столь душещипательные для зрителей, монологи с повешенным
вестовым Карпилиным, или с иными.
В школе "Выстрел" он преподавал тактику - ВОСЕМЬ лет. В 1929 году в
школу эту попал курсант, у которого Слащев повесил в Николаеве отца. (Не
сам, понятное дело, приказал.) Он его после короткого разговора и
застрелил - на занятии по тактике. На глазах отца и еще трех десятков
курсантов.
Меня в этой истории более всего поражают сроки. Только через ВОСЕМЬ лет
нашелся человек, который пристрелил его как собаку. Терпелив наш народ.
И еще. При всей любви к Булгакову, сострадании к его судьбе и уважении
к его взглядам я не могу понять: как можно из вешателя, палача мирных людей
делать положительного героя-рыцаря. Он же все это знал.


3.

Но вернемся в 1932 год на Украину. Так сказать, "Тринадцать лет
спустя".
Не могу точно сказать, были ли это окружные маневры или передислокация,
но так или иначе 25-я Чапаевская меняла место расположения. И для перевозки
всех бебехов, особенно штабных, медицинских, тп. мобилизовали окрестных
возчиков. Присматривать за обозом довелось отцу: курсантская школа при
штабе, ее имущество тоже на этих телегах. Верхом.
Двигался обоз в направлении городка, который так и назывался Городок.
Без затей. (Не знаю, как его сейчас на национальный лад именуют -
Мистечко?..)
- Обоз длиннющий, я на рысях то в начало, то в конец, - рассказывал
отец. - Вижу, на одной телеге вроде знакомая фигура, Полулежит, облокотился,
вожжи в правой руке, кнут в левой - как возчики обычно ездят. Столько лет не
виделись, а узнал. Подъехал ближе, присмотрелся сбоку - он. "Здравствуй,
Гриша!" А он... взглянул на меня - и отвернулся. Заезжаю с другой стороны:
"Здравствуй, Гриш! Это ж я..." Он и не глядит, отвернул голову. Заезжаю
обратно с той стороны. Вижу: зажмурился, а по щекам слезы текут... Н-ну...
ну-у... - тут и у отца прерывался голос, - словом, помирились.
В память о встрече они затем в том Городке сфотографировались. Как
положено: старший сидит, младший стоит.
Братья, 1932 г.
Все эти годы Григорий Феофанович занимался извозом. Меринок был тот
самый, купленый перед уездом из Романовки. Тем кормил себя, подрастающего
сына - и саму лошадь.
Эта встреча их была единственной. Военный человек над собой не властен.
Дивизию вскоре перевели в Полтаву.


Вставное эссе-3.


"Заветный куст ИЛИ доклад наркому Ворошилову"