"Михаил Савеличев. Возлюби дальнего (Фантаст. повесть)" - читать интересную книгу автора

несмотря на свою видимую непринужденность и обмен колкостями, оставляющий
неприятное ощущение недоговоренности и желания спросить самого себя - а
почему мы говорим именно об этом. Мбога привез с собой папочку, над которой
сейчас медитировал Поль, и которую Хосико почему-то упорно обзывала
заккурапией. Горбовскому же Мбога пока ничего не сообщил о цели визита, и
Леонид Андреевич догадывался, что сейчас не место и не время. Однако у него
появилось стойкое подозрение, что время изматывающего душу и нервы
беспокойства прошло. Наступала пора действовать и, что самое неприятное,
совершать необратимые поступки. Ох уж этот знаменитый девиз - давайте не
будем делать необратимых поступков! Как звучит! Эссенция гуманизма... Что
же у меня за работа такая - быть добрым? Не умным. Не смелым. Добрым.
Интересно, спросил себя Леонид Андреевич, вновь закрывая глаза, смогу ли я
стать когда-нибудь злым? Хоть на мгновение? И что же нужно этакое со мной
сотворить?
Мбога достал из кармашка маленькую трубочку, набил ее табаком из
кисета, огляделся, шевеля пальцами, в поисках зажигалки. Хосико выудила,
словно из воздуха, стальной цилиндрик и чиркнула колесиком.
- Благодарю вас, Хосико-сан, - наклонил голову Мбога.
Поль аккуратно перелистывал документы и прочитывал их для верности по
два раза.
Мбога отложил карабин, переступил через ноги Горбовского и подошел к
прозрачной стене, за которой открывался вид на Базу - на блестящие ангары
дирижаблей, вертолетов, вездеходов, сверкающие, как варварские
драгоценности, пристанища для туристов, посыпанную белым песком площадку
для звездолетов, на которой сейчас согревались два "призрака", недовольно
поводя индевеющими боками - на одном прибыли Мбога и Хосико, другой был
набит оборудованием. Многочисленные дорожки соединяли типовые домики
местного персонала, в песочницах возились маленькие дети.
Пандора. Доктор Мбога вспомнил, как они первыми высаживались на этой
планете, где-то в середине континента, не знающие и не подозревающие, что
их здесь ждет, но зато уверенные в своих скафандрах высшей защиты, в своих
дезинтеграторах. Они тащили на себе громадные коробки для образцов -
теоретически всепроходный вездеход затонул в первом же практическом болоте.
Хорошее имя дали тогда этой неприветливой планете. Воистину - ларец с
сюрпризами, злыми и не очень. Ведь если бы не Пандора, то не открыл бы он
никакой "бактерии жизни", возился бы Карпенко со своей биоблокадой до
скончания века, а изящная, разработанная во всех подробностях теория
Натальи и Хосико так бы и осталась теорией. И приходилось бы ломиться
сквозь лес в скафандрах высшей защиты не только здесь, но и на Ружене, и на
Леониде, и на Магоре, и в миллионе других мест, о которых знают только
недотепы из ГСП. А теперь тут в песочке возятся детишки. Идиллия.
Пастораль. Только вот на этой пасторальной картинке появилось темное пятно,
которое необходимо... понять, пожалуй, лучшего термина и не подберешь. А
Леонид в который раз поражал его своим фантастическим чутьем.
Поль дошел до конца вместилища документов, произнес в пространство:
"Робинзона ко мне. Срочно" - и принялся перечитывать подшивку заново. Поль
все-таки был очень молодым директором Базы. А Пандора являлась не совсем
тем местом, где можно было проникнуться духом современной бюрократии.
Документооборот Периферии ничтожен. Все здесь строилось в основном на
личных связях, на знакомствах, на доверии. Здесь не любили инструкций и