"Михаил Савеличев. Возлюби дальнего (Фантаст. повесть)" - читать интересную книгу автора

постоянного населения Базы, списки живых и мертвых, ступавших ногой на
Пандору за последние десять лет, немедленный отзыв всех егерей и туристов
из леса. Третья степень готовности к возможной после карантина эвакуации -
это было на сладкое.
В ней есть стальной стержень, думал Поль, и никакое бремя
ответственности, долга - научного или человеческого - не смогло бы ее
согнуть или сломать. Одна из матерей Токийской процедуры, но сути,
подарившая человеку Периферию, сражавшаяся и победившая косный человеческий
организм - настолько, как оказалось, впаянный в биосферу Земли, что каждый
шаг в космосе давался большой кровью, большими болезнями - а также
абсолютно безжалостная к тем перестраховщикам, которые усматривали в
процедуре нехороший прецедент для возобновления евгенических экспериментов.
Все делается человеком, с некоторым удивлением сделал для себя небольшое
открытие Поль. Человеком, его руками, его умом, изобретательностью, и никто
ему в этом не помощник. Говорят, что любое научное открытие - неизбежно,
вот только придет срок, созреют условия - и можешь спокойно садиться под
дерево ждать, когда тебе по голове стукнет яблоко? А ведь это не так.
Совсем не так. Если не сделаешь это ты, то не сделает больше никто. Это
только ленивые оптимисты видят в прогрессе закономерную, неодолимую силу.
Ох, как она одолима! Не было бы сестер Фуками - не было бы и биоблокады. Не
стало Атоса - не стало чего-то важного у человечества. Не завязалось. Не
свершилось.

В столовой в это время уже никого не было. Хосико обедать, а заодно и
ужинать отказалась и отправилась с Джеком осматривать ангар, который
предстояло оборудовать под медицинскую и биологическую лабораторию. Поль
тоже вежливо отказался от участия в трапезе, и их за столом было двое -
Леонид Андреевич и Мбога. Маленькому доктору пришлось подложить под себя
пару кожаных подушек, расшитых уже изображениями тахоргов, чтобы поставить
локти на столешницу и с любопытством оглядывать помещение.
- Представляешь, Леонид, а ведь ничего этого тогда здесь не было. Мы
жили в палатках, как на Леониде, только в отличие от Леониды приходилось
при каждом шорохе хвататься за карабин. А потом оказалось, что рядом с
лагерем случайно пристроилось дерево-прыгунец, а мы раньше с такой флорой
не встречались... Получили массу удовольствия, пока не прибыл транспортник
и не забросил сюда лабораторию. Тогда мы стали спать на выдвижных столах.
Ты, Леонид, когда-нибудь спал на выдвижных столах?
Горбовский щедро намазал кусок хлеба маслом и отдал его Мбоге.
- На выдвижных столах я не спал, - честно признался он, - хотя я
возлежал и даже дремал на тагорянских вместилищах.
- И как? - живо поинтересовался Мбога, принимая бутерброд.
- Получил массу удовольствия. Мбога аккуратно доел бутерброд и запил
его томатным соком.
- Давно хочу тебя спросить - что ты вообще здесь делаешь?
- О, - поднял палец Горбовский, - это вопрос вопросов. Это зловещая
тайна, над которой ломает голову все население Базы. Ходит масса версий.
Мне больше импонирует любовная. Хотя ты можешь соригинальничать и придумать
нечто свое.
- Я давно за тобой наблюдаю, Леонид. Как лучший друг, как соратник и
единомышленник. А полгода назад у меня возникла неодолимая потребность