"Елена Сазанович. Циркачка (повесть)" - читать интересную книгу автора

доложил руку на плечо. И заглянул в глубь моих глаз.
- Ты что-то хочешь добавить, мой мальчик?
Я кивнул своей стриженой головой.
- Я знаю откуда еще рождается музыка.
Он вопросительно поднял брови.
- Она рождается из одиночества.
Он промолчал. Молча направился к двери. Взялся за ручку. И оглянулся.
- Из одиночества рук, Паганини, - поправил он меня. - Одиночества
сердца, души. И это одиночество ничто на может заполнить. Но это не значит,
что человек должен быть одинок. Одинокий человек - это не музыка. Это беда.
И учитель прикрыл за собой дверь.
И я понял, что жизнь этого талантливого человека так и не удалась. И
никакая музыка так и не сумела его сделать счастливым. И всетаки я не
согласился со своим учителем. Тогда я еще не мог понять. Что одиночество -
это не дар человека. А его беда. Я не был одинок. Мое юношеское со
свойственным максимализмом рисовало мое одиночество, мою трагедию жизни, мою
печаль. И я решил, что если на свете что-то и достойно любви и преданности,
то это музыка. И другие увлечения только помешают, будут красть по частицам,
по нотам, по звукам мою музыку. Я же хотел сохранить ее в целостности и
сохранности. Тогда я еще не мог понять. Что другая любовь, другие
увлечения - это часть музыки. Может быть, самая ценная. Может быть самая
талантливая ее часть.
Но в те годы я думал иначе. И потому никак не мог смириться, что в мою
жизнь ворвалась Капа. Эта взбалмошная рыжая циркачка. Это легкомысленное
конопатее существо. И в своем сознании я не мог совместить мою серьезную
печальную музыку. И эту истеричную девчонку-сорванца. И всеми силами пытался
отказаться от своего нового увлечения. От ненужной любви. Но с каждым днем
мне все менее это удавалось. И я злился на себя. И я ее ненавидел. Наверно,
потому что уже полюбил...
И каждый вечер торчал в булочной, разворачивая фольгу. И разламывая
шоколад на кусочки. Булочница меня уже давно заприметила. И подозрительно
поглядывала в мою сторону. И как-то не выдержала:
- Ты что, свою собаку шоколадом подкармливаешь? Чтобы быстрее
подохла? - полюбопытствовала она.
- Нет, - печально вздохнул я, выбрасывая фольгу в мусорное ведро. -
Просто у моей бабушки - антидиабет. Разве не слыхали про такую болезнь?
Булочница отрицательно покачала головой.
Я погрустнел еще больше.
- Это когда без необходимого количества сладкого наступает мгновенная
смерть.
Булочница рассмеялась. Ей ни капли не было жаль мою бедную бабушку.
- Ладно уж, приходи. Если хочешь, я сама буду фольгу разворачивать, - и
ее глазки при этом подозрительно сверкнули.
Я ей, видно, понравился. И тут же сообразил, что шоколад с завтрашнего
дня придется закупать в другом месте.
С Капай мы всегда встречались в парке. Домой к себе я ее больше не
приглашал. Чтобы она меня на разоблачила. А, возможно, просто боялся
остаться с нею наедине. В пустой комнате. Глазами - в глаза... Но она,
видимо об этом на задумывалась. Поэтому совсем скоро мне предложила:
- А хочешь, пойдем ко мне?