"Андрей Щербак-Жуков. Алые паруса - 2" - читать интересную книгу автора

капли спиртного... Вот только "Алые паруса" Грина глубоко запали ей в
душу - отец, самостоятельно занимавшийся воспитанием дочери, читал их
девочке каждый день перед сном на протяжении нескольких лет. Этой
книгой, пожалуй, и ограничились её познания во всех областях культуры,
науки и общественной жизни. Несколько раз учителя пытались перевести
нелюдимую и плохо успевающую девочку в школу для умственно отсталых, и
только вмешательство отца спасало её от этой участи.
Иногда Ассоль спрашивала отца:
- Скажи, почему нас не любят?
- Э, Ассоль, - говорил отец, - разве они умеют любить? Надо уметь
любить, а этого-то они не могут.
- Как это любить? - спрашивала Ассоль. Но отец не мог ей на это
ответить ничего вразумительного, поскольку и сам, похоже, любить не
умел. Стало быть, и научить дочку любить тоже не смог. За то, как это
не странно, он сумел научить дочь верить и ждать. Впрочем, делала она
и это, и то весьма по-дурацки... В тайне ото всего мира и даже от
родного отца она действительно считала себя той самой Ассолью, о
которой была написана книга. Каждое утро на восходе Солнца, перед тем,
как пойти в школу, она выходила на дикий пляж в надежде увидеть на
тонкой кромке между алым небом и, отражающим его, и потому тоже алым,
морем красивый корабль с такими же алыми парусами, корабль, везущий к
ней навстречу красавца-Грэя.
Даже закончив школу она не поумнела и по-прежнему продолжала
выходить на берег, но, похоже, уже скорее по привычке...

Он был тусовщиком. Даже ни каким не хиппи, а просто тусовщиком. В
"Сайгоне" и на Гоголях его знали под именем Грэй. Он учился в каком-то
творческом вузе, любил устраивать шумные хеппенинги в различных домах
культуры и обильно выпивать при этом. Зимой он, как водится, пил
водку, а летом ездил стопом ни то в Одессу, ни то в Николаев к
друзьям, пить южные вина. Так бы и ездил каждый год, да только однажды
напившись в Харькове прямо на вокзале, сам того не заметив, соблазнил
молоденькую проводницу. Она затащила его в своё купе и не выпускала до
самой конечной остановки. Строго нормирую выпивку, она ловко
поддерживала его всю дорогу в одном состоянии: довольно безразличном,
но вполне работоспособном. Этого ей было вполне достаточно.
Поезд шёл в Крым, а именно, в Феодосию. Грэй лежал в купе для
проводников на тюках с грязным постельным бельём и, когда проводница
выходила куда-то по своим служебным надобностям, размышлял о
превратностях судьбы и о том, что теперь, наверное, нескоро ему снова
захочется женщину.
По прибытии в конечный пункт следования поезда Грэй был отпущен с
миром, видимо, за дальнейшей ненадобностью. Они равнодушно расстались
прямо на перроне.
- Береги себя, - пожелала ему на прощание проводница и ткнулась
влажными губами в небритую щёку. Вместо того чтобы спросить, как её
зовут, он глубоко вздохнул и машинально отёрся тыльной стороной
ладони.
Проводница быстренько затерялась в привокзальной суете, а Грэй не
спеша двинулся вдоль состава, тихо напевая себе под нос всем известную