"Александр Щелоков. Я - начальник, ты - дурак " - читать интересную книгу автора

Не меньшей музыкальности требовала кавалерийская служба. Вся система
боевых и строевых сигналов в коннице была нотной подавались они боевым
трубачом.
Например, командиру полка надо подать команду: "Эскадроны, рысью марш!"
И труба выводила "ту-ру-ру-ру". Надо было перевести полк на шаг, и снова
сигналист выпевал "та-ра-ра".
Я назвал два сигнала, а их было двадцать, тридцать. И все "та-ра-ра",
да "ту-ра-ра-ра". Звонкие, но понятные только человеку с музыкальным слухом.
Потому ущербным, вроде меня, всем тем, кому ближе и понятнее был бой
барабана (под "бум" левая нога делает "туп"), приходилось прибегать к
разного рода ухищрениям, чтобы хоть как-то запомнить самые ходовые сигналы.
Вот начинала труба на плацу что-то дудеть, и я уже подбирал в уме
слова: "Бери ложку, бери бак" - значит, обед. Вот она на высокой ноте брала
слог "от" и роняла его, будто трубач терял силу дыхания: "бой". Значит,
отбой, пора солдатам на боковую.
И еще один сигнал был совершенно необходим для прохождения офицерской
службы - "сбор командиров". В эскадронах его звучание знали даже старые
офицерские кони. Труба запевала, извлекая звуки из рядов нотных половников,
а я уже слышал "Командира, командира". Измени ударение, приведи окончание
слова в лад с орфографией, и все - сигнал не прочитан кем-то на слух, не
понят, кто-то опоздал на сбор командиров и уже ходит в отъявленных
разгильдяях.
Был бы я без слуха на все войско один, "командира" не получили бы в
командирской лексике ни жилплощади, ни прописки. Зачем тебе слово-шпаргалка,
если и без него ясно: "до-ре-ми-соль-соль" - значит, зовут командиров.
Правда, имелся еще один сигнал, который легко узнавали все. Трубач
выводил: "до-ре-ми, до-ре-до", а мы без ошибок накладывали на звуки музыки
простые слова: "А пошел ты на...!" Этот адрес мы знали точно.
Увы, на другие тонкости слуха не досталось не мне одному.
Помню одного из командиров полков нашей 7-й отдельной Хинганской
кавалерийской дивизии. Коренастый, плотный, он из пистолета ТТ клал пулю в
пулю, на джигитовке рубил лозу двумя клинками враз - с левой и правой руки;
на большом расстоянии определял, стреляет ли то пулемет Дегтярева или шьет
автомат ППШ, а вот на слух не мог отличить до от си, фа от ля. Потому на
учениях за комполка всегда неотступно следовал трубач.
Едва, бывало, начинал трубить сигналист командира дивизии, полковник
спрашивал:
- Шо поёть?
- Рысью, товарищ полковник, - докладывал трубач. И получал указание:
- Рэпэтуй!
Единственным сигналом, который полковник определял сам, был "Сбор
командиров".
- Слышишь? - спрашивал он сигнальщика. - Командира! - И приказывал: -
Рэпэтуй!
Трубач этаким чертом избоченивался, вскидывал вверх трубу. Солнце
огнями вспыхивало на золотом раструбе. И над степью, над даурскими сопками
звенела живая, всем понятная музыкальная фраза: "Командира! Командира!"
Офицерские кони нетерпеливо перебирали ногами, ожидая лишь
прикосновения шенкелей, чтобы сорваться с места и мчать туда, куда
настойчиво звал боевой сигнал.