"Татьяна Щепкина-Куперник. Дни моей жизни " - читать интересную книгу автора

Места, где мы жили (особенно в Силламягах), были очень красивые.
Чудесные прогулки, из которых некоторые запомнились навсегда: по ручью на
мельницу, где мельничиха поила кофе с вкусным сепиком, и было странно:
почему мельник весь белый с головы до ног - а она нет? Потом к Петгофским
скалам и в парк "Монрепо", где садовник с разрешения владельца продавал
цветы и показывал парк. За какие-нибудь двадцать, тридцать копеек старик
садовник нарезал нам огромный букет душистых летних цветов. Весной, впрочем,
за цветами не надо было ходить в "Монрепо": северная весна щедро украшала
все овраги и лужайки белыми нарциссами, растущими там в диком виде, а июнь
приносил лесную орхидею - в просторечии ночную фиалку, - это был мамин
любимый цветок, а для меня он и сейчас даже не любимый, а возлюбленный
цветок - и запах его я не сравню ни с каким другим материальным
наслаждением.

Еще был у меня в Силламягах "волшебный дворец" - старый дуб с огромным
дуплом, с низкими раскидистыми ветвями, на которые было легко взбираться.
Там я целыми днями играла, читала, мало кого допускала туда. Раз пустила
одну девочку... но это кончилось печально.

Недалеко от нас была большая красивая дача, где жил какой-то инженер с
женой, бывшей камер-фрейлиной императрицы, и массой детей. Среди них была
девочка Оля моих лет. Она первая пошла мне навстречу, и мы начали играть с
ней. Она была милая, голубоглазая девочка и понравилась мне. Я поделилась с
ней своим дуплом, и мы скоро сдружились. Как-то раз - я помню это как
сейчас! - мы играли в большом гороховом поле, недалеко от нашей дачки, и
уплетали вкусные стручки. Оля начала мне рассказывать, что завтра ее именины
и ее мамы - у них будет много гостей, и шоколад, и танцы, и фейерверк. "Ах,
как бы я хотела, чтобы ты пришла к нам! Подожди: я побегу и спрошу маму,
можно ли тебе прийти!" Я не успела открыть рта, как ее фигурка уже
замелькала впереди по направлению к их даче. И вот, что хотите:
предчувствие, какая-то интуиция, но я помню, как я осталась со стручками в
руках и в ужасно смутном настроении - я знала, что мне не позволят прийти
туда. Почему - я не знала, но мне было что-то неприятно и жутко, и сердце
сжималось и билось... Оля вернулась смущенная:

- Мама не позволяет, Таничка...

Мне что-то перехватило горло. Я молчала. Оля, очевидно, решила
объяснить мне все и дрожащим голоском продолжала:

- Мама говорит, что мне нельзя с тобой играть, потому что у тебя нет
папы.

- У меня есть папа, только он живет в другом городе... - спокойно
ответила я и еще нашла достаточно самообладания, чтобы прибавить: - Да мне
все равно мама и не позволила бы пойти к чужим!

Потом собрала свои стручки и гордо пошла домой. Но дома гордость
покинула меня, я со слезами бросилась к маме и, дрожа и плача, требовала,