"Татьяна Щепкина-Куперник. Дни моей жизни " - читать интересную книгу автора

чтобы мне объяснили, почему это со мной нельзя играть, раз у меня нет папы,
и почему у меня папы нет, зачем он не с нами.

Бедная мамочка, необычайно добрая от природы, тут вспыхнула и
рассердилась:

- Ах, она этакая... за императрицей горшки выносит, так и воображает
себя невесть чем!

Я запомнила эти слова, как всякую подробность этого дня.

Но мамин гнев тоже быстро перешел в слезы - и порывом своей редкой
нежности она быстро заставила меня утешиться в моем огорчении... но не
забыть его.

* * *

Ярким событием моей жизни была наша поездка с мамой в Москву. Как это
случилось, что мама взяла меня с собой, и на кого она решилась оставить
Алю - я теперь себе не представляю. Но впечатление на меня эта поездка
произвела огромное. Во-первых, само путешествие по железной дороге - долгое,
целый день и всю ночь. Во-вторых, все, что происходило на станциях, на
каждой остановке что-нибудь новое: в Бологом какие-то особенные пирожки, в
Твери - особенные мятные пряники в виде горошка: все это нам приносил
таинственный и, по-моему, могущественный человек, которого звали
"обер-контролер", - он за нами очень ухаживал. Мы ехали по даровому билету,
я думаю - ему нас кто-нибудь поручил. За окнами все было ново и интересно...
Ну, а главное - пребывание у тети Саши - и театр!

У тети все было другое, чем у нас. Наша квартира была обставлена
по-спартански, и, кроме рояля Ирмлера, выбранного для мамы самим
Рубинштейном, очень ее любившим как ученицу, у нас ничего красивого или
дорогого не было: только самое необходимое. Я редко видела такое равнодушие
к вещам и к собственному удобству, как у мамы. Ей ничего не стоило улечься
на сундуке, положив под голову диванную подушку, если кто-нибудь заночует у
нас. Она никогда не сидела, развалясь в кресле. Я ее всегда помню или за
роялем, или в движении: что-то кому-то помогает, шьет, моет, сама схватит
метлу и метет. Играет с Алей: распустит свои великолепные косы, так что
волосы ей закрывают лицо, и прыгает, "пугает" ее, сама заливаясь по-детски
смехом. В доме она работала больше всех, и когда у нас жили учительницы или
бонны - то мама ухаживала за ними, а не наоборот.

Так вот, у тети в гнездышке все было красиво: какие-то мягкие кушетки,
фарфоровые безделушки, цветы. Мебель и драпировки - кретон в розах,
казавшихся мне верхом изящества. В будуаре висел лиловый фарфоровый фонарик,
на четырех стенках которого были изображены четыре времени года, шкафы были
полны шелковых и легких платьев, и когда открывались, то из них пахло, как
из цветочного сада. Все это необыкновенно мне нравилось. Но всего больше
увлек и поразил меня театр.