"Татьяна Щепкина-Куперник. Дни моей жизни " - читать интересную книгу автора

благополучно возвратился в Москву и там окончил свои дни, а дама, его
"роковая змея", красивая московская мильонщица, после бурной жизни вышла за
молодого человека и стала примерной женой. Я ее встречала старой дамой,
властной и представительной, и не узнавала в ней той яркой красавицы с
портрета.

* * *

Когда мне было лет 11, за мной неожиданно приехал отец. Он давно жил в
Киеве и, приезжая в Петербург, заезжал повидаться с нами. Иногда брал меня с
собой - сниматься к фотографу, к каким-нибудь знакомым... У меня сохранялось
впечатление от непривычного в нашей квартирке запаха хорошего табака, духов
Лозе "Ландыш", душистого мыла Тридас и конфет Крафта, которые он дарил мне,
причем мне доставалась небольшая коробка, а очень большую он вез кому-то в
Киев. Чувство легкого смущения от того, что этот малознакомый мне господин
брал меня на колени, целовал - и, несомненно, имел на меня какие-то права.
Но меньше, чем мама. Я даже, когда писала ему письма и мне говорили: "Ну
теперь подпишись - твоя Таня", - возражала: "Нет, я подпишусь - Мамина
Таня".

Было у меня еще и впечатление, что при нем мама волнуется и не такая,
как всегда. Он сидел у нас полчаса, расспрашивал, как я учусь, и всегда
торопился. Что-то напевал, насвистывал и интересно рассказывал, поблескивая
глазами из-под пенсне. Раз как-то он приехал и сказал маме: "Ты не отпустишь
со мной Таню? Катя здесь... Ей очень хотелось бы повидать Таню". Я не знала,
кто такая Катя, но видела, что мама очень вспыхнула, как-то особенно сжала
губы и наотрез отказала папе: "Нет, Таню я не пущу". Он пожал плечами и не
стал настаивать. Уехал, а мама очень волновалась и была сама не своя весь
день.

На этот раз папа приехал какой-то странный. Он не напевал, не шутил со
мной, не привез конфет. Он сел на стул, сказал маме: "Катя умерла".

И - заплакал. Он! Мужчина!.. Это было так странно и даже страшно. Я
думала, что мужчины никогда не плачут. А мама обхватила папину голову и -
сама заплакала. И это было странно... потому что я отлично помнила, что на
эту неизвестную Катю она точно сердилась тогда...

Я ничего не понимала толком, но потом мне сказали, что у папы есть две
маленькие девочки, мои сестрички, и что папа очень хочет, чтобы я с ними
пожила. Хочу ли я ехать с ним? Я захотела. Я себя в доме всегда чувствовала
какой-то не особенно нужной, и это ощущение, что папа хочет меня взять с
собой, было ново и приятно. Конечно, страшновато было расстаться с привычной
обстановкой, страшновато было ехать с этим малознакомым папой... но ведь это
всего на месяц. А там новые сестрички, которым я нужна!

От поездки с папой осталось в памяти главным образом чувство ужаса,
когда папа выходил на станциях и не всегда возвращался в вагон, когда поезд
двигался (кажется, у него кто-то знакомый ехал в соседнем вагоне). Пока он
не входил в вагон, я переживала панику, но не признавалась ему в этом.