"Василий Щепетнев. Черная земля (Роман, 1 часть)" - читать интересную книгу автораВасилий Щепетнев
ЧЕРНАЯ ЗЕМЛЯ РОМАН Часть первая 1928 г. - И, значит, кем это ты будешь? Никифорова немного мутило после вчерашнего. Солнце палит не слабее мартена, а тут еще бравый возница со своими расспросами. - Возможностей много, - говорить все же легче, чем идти пешком по шляху. Добрый человек дозволил сесть на телегу, почему не поболтать - не побалакать, как говорят тут. Говор местный Никифорову нравился ужасно - и мягкое "г", и малороссийские словечки и вообще, какое-то добродушие, разлитое вокруг, неспешность, ласковость. - Много? То добре, что много. Ну, а например? - Например, вести кабинет агитации и пропаганды, - Никифоров хотел сказать "заведовать кабинетом" но постеснялся, вдруг посчитает приспособленцем библиотеке, кинотеатре, фотокорреспондентом в газете... - И всему ты уже выучился? Успел? - Не всему пока. Два года учимся. Один прошел, другой впереди. - Получается, долгонько в подмастерьях ходить вашему брату приходится. Не тяжело? - Кому как. Дисциплин много, требования большие, конечно, но справляемся. - А к нам... - На практику. До осени. Ударников учебы по одному посылают, а других - группами. - Ты, получается, ударник. Молодец, молодец, - возница, казалось, потерял к Никифорову всякий интерес и даже стегнул пегую кобылу, чтобы веселее бежала. Никифоров в который раз попытался устроиться поудобнее на дерюжке, что дал ему возница, но выходило неважно. - Вы часто на станцию ездите? - спросил он. - Да по-разному, как придется, - неопределенно ответил возница. Они встретились на станции, и узнав, что Никифорову нужно в Шаршки, тот предложил подвезти часть пути, до Темной рощи. Оттуда недалече будет, версты четыре, а ему, вознице, до Шуриновки ехать, это направо, соседи. Никифоров перестал и пытаться, лежал, как лежалось. На удивление, стало легче. В конце концов, не по городской брусчатке едет, по мягкой земельке. Сейчас, правда, она от жары растрескалась и пыли много, так что пыль, пыль - та же земля. Он смотрел по сторонам, смотрел опасливо, но земля перестала кружиться, небо тоже оставалось на месте. Живем, брат! Долго ехали молча. |
|
|