"Джорджо Щербаненко. Венера без лицензии ("Дука Ламберти" #1) " - читать интересную книгу автора

подступающим раздражением, он произнес как можно спокойнее:
- А почему вы остановили свой выбор на мне? Ведь вашим сыном может
заняться любой врач.
- Не скажите, - отозвался Аузери тоже с некоторым оттенком
раздражения. - Мне нужен абсолютно надежный человек. Судя по тому, как
охарактеризовал вас доктор Карруа, вам можно доверять. Окончательно я в этом
убедился, когда увидел вас здесь с камешками в руке.
Он почувствовал: это не пустые слова. Раздражение улетучилось, ему
нравилось разговаривать с этим человеком, после того как перед ним в жизни
прошла целая вереница шутов: главный врач клиники в ермолке, рассказывавший
во время операций похабные анекдоты, адвокат, который встряхивал головой
всякий раз, когда произносил его имя в своей заключительной речи: "Доктор
Дука Ламберти (встряхивание) чересчур прямолинейно излагает события. Он,
доктор Дука Ламберти (встряхивание), либо наивнее, либо гораздо хитрее, чем
кажется. Доктор Дука Ламберти..." (еще одно встряхивание - и как это хватает
у людей шутовства?). А вот Аузери не шут, его слушаешь с удовольствием.
- Любой другой врач воспользовался бы этой ситуацией для саморекламы, -
сказал Аузери. - А болезнь моего сына пока что - наша семейная тайна, о
которой известно лишь узкому кругу друзей. Я вовсе не хочу, чтобы об этом
болтали во всех гостиных Милана. А вы - я знаю - будете держать язык за
зубами. К тому же, если возьметесь - сделаете. Другому врачу через неделю
это надоест, он напичкает мальчика пилюлями и уколами, а потом бросит его, и
тот снова станет пить. Мне не надо пилюль и уколов. Мне для сына нужен друг
и строгий надзиратель. Это мой последний шанс. Если не выгорит - отдам его
куда-нибудь под опеку и навсегда выкину из головы.
Ну вот, теперь твоя очередь говорить. Который час, где ты? В сыром и
темном уголке Брианцы, на склоне холма, перед тобой вилла, она как бы плывет
к тебе навстречу вместе с парнем, что присосался к бутылке виски, там, на
втором этаже.
- Вы позволите несколько вопросов? - сказал он.
- Разумеется, - отозвался Аузери.
- Вы говорите, сын начал сильно пить год назад. Что же, раньше он не
пил? Вот так вдруг пристрастился?
- Да нет, и раньше пил, но нечасто. Ну, бывало, хватит лишнего раз или
два в месяц. Знаете, мне бы не хотелось плохо говорить о покойной жене, но
эту склонность он тоже от нее унаследовал.
- Понятно. Итак, если не ошибаюсь, у вашего сына нет ни друзей, ни
девушек и он, как правило, пьет один?
- Совершенно верно - вот как сейчас, в своей комнате. Он никогда ни с
кем не общается. Похоже, и не стремится к этому.
- Хм, и при всем том вы утверждаете, что сын ваш совершенно нормален.
Допустим. Однако нормальный человек без причины не станет пить таким вот
образом. Может быть, с ним произошло что-то из ряда вон выходящее? К
примеру, тут замешана женщина. В мелодраме обычно мужчины пьют, чтобы забыть
о несчастной любви.
Аузери снова взмахнул рукой в воздухе, затем провел ею по лицу.
- Я допытывался у него, даже кочергу в ход пустил. У нас в городском
доме есть старинный камин и кочерга. Если ударить ею по лицу, остаются
следы, и, поскольку это было недавно, вы заметите у него шрам на щеке. Я
хотел узнать, в чем дело: быть может, женщины, или долги, или какая-нибудь