"Виталий Щигельский. Питерский смог (рассказы) " - читать интересную книгу автора

определенный "откат", возможны и другие условия, - говорит та, что
постарше. - У вас есть комната отдыха?
- Я думаю, у нас ничего не получится, у нас есть все, что нам нужно, а
лично мне не хватает двести граммов водки, мадмуазель и мадам, - отвечаю я.
- Но нас многие знают в Питере. И они все довольны, - включается
молодая.
- Это меня и беспокоит. Между мужчиной и женщиной не должно быть ни
преград, ни связок, даже в виде партии креп-сатина или вагона колбас.
- Вы явно не на своем месте, - говорит пожилая.
- Идиот, - молодость иногда бывает резка.
- Такие прекрасные, такие большие глаза... - продолжаю я. - Иногда даже
жаль, что между ними вечно стоит то креп-сатин, то колбаса. Красота - к ней
всегда хочется подобраться поближе, даже такому не озабоченному человеку,
как я. Давайте встретимся как-нибудь вечером и поговорим без корысти.
- Вы сошли с ума, - говорит пожилая.
- Идиот, - вторит молодая.
Как рано они начинают разбираться в жизни. Как рано начинают понимать,
что если отобрать у них право подписи и быстрый штамп, лишить их солярия,
помады и сапог на высоких шпильках, то они опять станут безликие и
синекожие, условно способные размышлять и рожать.
На том и прощаемся. Надеюсь, прощаемся навсегда.
Я выглядываю в окно. Наверху - серое ватное небо. Снизу - люди, машины
и грязь. Пока курю, там, внизу, растет инфляция и детская преступность. Так
мне кажется. А ведь мне никто не прививал нигилистического воспитания. Я -
самоучка. И мне не везет с женщинами. Они не верят мне, когда я говорю им
правду. Они верят мне, когда я лицемерю и вру. Обычно я нравлюсь тем, кто
мне противен. Обычно мне нравятся те, кому противен я. Если я один и мне
позарез нужна женщина, то они, словно чувствуя это, прячутся в "пятиэтажках"
с кодовыми замками на дверях парадных, уезжают самолетами, поездами,
пассажирами в иномарках, отключают цифровую и аналоговую связь. Если я
оказываюсь женат или почти женат, то они выходят на улицы, ими переполняются
бары и даже библиотеки. Последнего мне никогда не понять. Возможно, я просто
глуп. Когда я работал на нормальной мужской работе и переносил на хребтине
до пяти тонн муки и сахарного песка, они не обращали на меня никакого
внимания. Они поедали пудинги и пирожки и не замечали, что в них есть мой
пот. Когда же я сел придуривать в офис большого административного здания и
взял "Peugeot 307CC", то сам стал скрываться от них.
Звонит телефон, сладкозвучный "Панас", специально разработанный для
страдающих "синдромом менеджера" невротиков. Я вздрагиваю, роняю пепел на
штаны и свитер. Плевать.
- Алло!
- Привет, Курбанчик, это твоя маленькая обезьянка, - голос молодой,
озорной, зажигает.
- Таких не держим, - отвечаю, стараюсь казаться обаятельным. - Но мы
дорого покупаем обезьян.
Обрыв на линии. Жаль. С возрастом много отдашь за то, чтобы тебя
называли "Курбанчиком". Объяснить это сложно. Нужно пожить немного. Ведь все
начинается так славно. Ты покупаешь цветы, ждешь ее на скамейке в парке,
скучаешь, сигареты прикуриваешь одну от другой. Она, конечно, опаздывает. Но
вот появляется вдалеке, спешит...