"Артур М.Шлезингер. Циклы американской истории " - читать интересную книгу автора

американцам, сделал вывод: "В настоящее время никто в действительности не
знает, что такое Америка на самом деле"1. Несомненно, ни у какого другого
исследователя нет большего права размышлять над этой сохраняющейся и по сей
день тайной, чем у потомка коренных обитателей Америки. Несомненно, ни у
каких других читателей нет большего права разделять его недоумение, чем у
потомков рабов. Да и окончательной раз^гадки этой тайны тоже нет. Нет
разрешения загадки в последней главе; нет никакой последней главы. Лучшее,
что может делать толкователь,-это изучать узор на ковре, обязательно
осознавая при этом, что другие толкователи выявят там другие фигуры. I
Американский ковер весьма пестр. Две нити, которые переплелись с того самого
времени, когда англоговорящие белые впервые вторглись на западный континент,
ведут каждая свою тему, пребывая в неутихающем противобор^стве относительно
того, в чем смысл Америки. Истоки обеих тем лежат в нравственных установках
кальвинизма. Обе темы в дальнейшем были обновлены светскими до^полнениями.
Обе нашли себе место в разуме американца и на протяжении американской
истории борются за обла^дание им. Их соперничество, несомненно, будет
продолжаться до тех пор, пока существует нация. Я назову одну тему
традицией, а другую - контртра^дицией, тем самым сразу выдавая свои
собственные при-15

страстия. Другие историки могут поменять их местами. Я не стал бы
особенно спорить насчет этого. Пусть они демонстрируют свои собственные
пристрастия. В любом случае традиция - в том смысле, который вклады^ваю я, -
первоначально вышла из недр исторического христианства в толковании
св.Августина и Кальвина. Каль^винистское учение по духу своему было
пропитано убеждением в испорченности человека, в ужасающей непрочности
человеческого бытия, в суетности всех дел простых смертных, находящихся под
судом беспощадного и гроз^ного божества. Гарриет Бичер-Стоу вспоминала об
этой атмосфере в романе "Олдтаунские старожилы". "Основой основ жизни... в
Новой Англии была глубокая, невырази^мая и потому молчаливая грусть, при
которой само существование человека рассматривалось как ужасный риск и,
применительно к огромному большинству людей, как не^вообразимое несчастье"2.
"От природы люди, - стенал Джонатан Эдвардз, - держатся в руке Божьей над
адс^кой пропастью... Дьявол поджидает их, ад разверзается перед ними, языки
пламени вспыхивают и пляшут вокруг них и вот-вот охватят и пожрут их; огонь,
сокрытый в их собственных сердцах, рвется наружу... Вам не на чем стоять и
не за что ухватиться; между вами и адом нет ничего, кроме воздуха"3. Для
живущих в XX в. все это звучит мелодраматично. Возможно, мы, современные
люди, можем легче воспринять это как метафоричное изложение того, что
сторонники идеи умершего Бога называют экзи^стенциальным кризисом. Столь
ужасное чувство незащищенности человеческого существования превращало всю
жизнь в бесконечную и неумолимую череду испытаний. "Мы должны считать
себя, - заявил Уильяме Стауфтон, верховный судья, при^говоривший к казни
"сейлемских ведьм", - проходящими торжественное божественное испытание; это
был и есть испытательный срок для всего нашего народа. Это было и есть время
и срок священного испытания для нас"4. Так было всегда и для всего народа.
Большинство не выдержало испытания. Были ли американские колонисты
неподвластны всеобщему закону? В этом вопросе кальви^нистская идея "истории,
направляемой Провидением",- "провиденческой истории" - противоречила тезису
об американской исключительности. Согласно взглядам пу-16