"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

Казанова. А ведь прошло целых шестнадцать лет, несколько дней назад
исполнилось шестнадцать! И, как вы легко можете себе представить, по этому
случаю мы с Амалией о вас на досуге говорили...
- В самом деле? Вы оба еще иногда вспоминаете меня? - сердечно
проговорил Казанова.
Глаза Оливо увлажнились. Он все еще не выпускал рук Казановы из своих и
опять растроганно их пожал.
- Мы вам стольким обязаны, синьор Казанова! Как нам забыть своего
благодетеля? И если мы когда-нибудь...
- Не будем об этом говорить, - перебил его Казанова. - Как поживает
синьора Амалия? Чем вообще можно объяснить, что за два месяца, что я в
Мантуе, - правда, я веду уединенную жизнь, но, по старой привычке, много
гуляю, - как могло случиться, что я ни разу не встретился с вами, Оливо, с
вами обоими?
- Очень просто, синьор Казанова! Мы давно уже переселились из города,
которого, впрочем, ни я, ни Амалия никогда не любили. Окажите мне честь,
синьор Казанова, сядьте ко мне в карету, и через час мы будем у нас дома. -
Заметив легкий отрицательный жест Казановы, Оливо продолжал: - Не говорите
"нет"! Как будет счастлива Амалия, увидев вас снова, с какой гордостью
покажет она вам наших троих детей. Да, троих, синьор Казанова. Все девочки -
тринадцати, десяти и восьми лет... Так что ни одна из них еще не достигла
того возраста, когда, с вашего позволения, Казанова мог бы вскружить ей
головку.
Он добродушно засмеялся и сделал такое движение, словно собирался
попросту втащить Казанову в свой экипаж. Но Казанова отрицательно покачал
головой. Ибо, почти уже поддавшись соблазну удовлетворить естественное
любопытство и принять приглашение Оливо, опять почувствовал нетерпение,
овладевшее им с новой силой, и стал уверять Оливо, что, к сожалению, должен
еще до вечера выехать по важным делам из Мантуи. В самом деле, что ему было
делать в доме Оливо? Шестнадцать лет - долгий срок! Амалия за это время,
разумеется, не стала моложе и красивее, а ее тринадцатилетней дочке он, в
его годы, вряд ли покажется особенно привлекательным; любоваться же в
деревенской обстановке самим синьором Оливо, превратившимся из тощего,
поглощенного занятиями юноши, каким он был прежде, в мужиковатого и толстого
отца семейства, казалось ему не таким уж заманчивым, чтобы ради этого
откладывать поездку, которая могла приблизить его к Венеции еще на десять
или двадцать миль. Однако Оливо, по-видимому, не собиравшийся принять без
возражений отказ Казановы, настоял на том, что он прежде всего доставит его
в своем экипаже в гостиницу, в чем Казанова не смог ему воспрепятствовать.
Через несколько минут они были у цели. Хозяйка, статная женщина лет тридцати
пяти, встретила Казанову у ворот взглядом, не оставившим у Оливо никаких
сомнений в существовавшей между ними нежной связи. Она протянула Оливо руку,
как доброму знакомому, и тут же пояснила Казанове, что Оливо всегда
поставляет ей из своего имения особый, очень хороший сорт
сладковато-терпкого вина. Оливо не преминул пожаловаться ей на то, что
шевалье де Сенгаль (ибо именно так хозяйка назвала Казанову, и Оливо не
замедлил воспользоваться тем же обращением) чересчур жесток, отвергая
приглашение вновь обретенного старого друга по той смехотворной причине, что
он должен сегодня непременно сегодня же, покинуть Мантую. При виде
изумленного лица хозяйки Оливо сразу понял, что ей еще не известно намерение