"Вальтер Скотт. Комната с гобеленами" - читать интересную книгу автора

обращена ко мне спиной, и, насколько мог я судить по плечам и шее,
принадлежала какой-то пожилой даме в старинном платье, из тех, думается мне,
что леди называют "просторными"; то есть, нечто наподобие балахона, туго
собранного широкими складками на шее и плечах, а затем свободно спадающего к
полу и заканчивающегося чем-то вроде шлейфа.
Я счел это вторжение несколько странным, но мне и на мгновение не
пришло в голову, будто предо мной нечто большее, чем какая-то престарелая
горничная или домоправительница из вашей прислуги, которой взбрела нелепая
фантазия обрядиться в платье своей бабки и которая, вероятно (ибо я помнил,
как вы упоминали о нехватке комнат), была выселена из своей спальни ради
моего устройства, но, позабыв о сем обстоятельстве, по старой привычке
вернулась сюда. Пребывая в этом убеждении, я слегка пошевелился в постели и
негромко кашлянул, дабы уведомить незваную гостью, что уже вошел во владение
отведенными мне покоями. Она медленно повернулась ко мне, но, милостивые
небеса! Милорд, что за лик явила она мне! Более не оставалось никаких
вопросов, была ли она созданием из плоти и крови. И мысли такой не могло
возникнуть! Лицо ее, чьи черты застыли в мертвом оскале, носило отпечаток
всех гнуснейших и отвратительнейших страстей, что обитали в ней при жизни.
Чудилось, будто тело закоренелой преступницы было вызвано из могилы, а не
менее преступная душа извлечена из адского пламени, чтобы, воссоединившись,
вступить на время в союз с древним сообщником ее грехов. Узрев этот
ужасающий призрак, я подскочил на своем ложе и выпрямился, опираясь на
ладони. Ведьма же в мгновение ока оказалась подле постели, где я лежал, и,
словно передразнивая меня, опустилась на нее в точно том же положении, что
принял я от крайнего ужаса. Ее богопротивная харя оказалась всего в каком-то
полуярде от моего лица, и на харе этой играла мерзкая усмешка, источавшая
злобу и насмешку вселившегося в нее дьявола.
Тут генерал Браун умолк и отер лоб от холодной испарины, что выступила
на нем при воспоминаниях об этом жутком видении.
- Милорд, - молвил он. - Я не трус. Я побывал во всех смертельных
опасностях, свойственных моему роду занятий, и могу по праву гордиться, что
никто еще не видел, чтобы Ричард Браун покрыл позором свой клинок. Но в этих
ужасных обстоятельствах, под взглядом и, как тогда мнилось, почти что в
когтях воплощенного здого духа, былое мужество покинуло меня, отвага
растаяла, точно воск в горниле печи, и я ощутил, как каждый волосок на моей
голове становится дыбом. Кровь перестала струиться по моим жилам, и я в
обмороке грохнулся на кровать, как самая распоследняя жертва панического
ужаса, как какая-нибудь деревенская девчонка или несмышленыш десяти годов
отроду. Не берусь даже гадать, как долго пролежал я в этом состоянии.
Меня пробудил звон замковых часов, пробивших час. Звук этот громом
раздался в моих ушах, как будто часы находились в одной со мной комнате. Не
сразу осмелился я открыть глаза, боясь, что они снова узрят ужасное зрелище.
Когда же я все-таки собрался с духом взглянуть вокруг, призрака уж не было
видно. Первым моим побуждением было дернуть за шнурок колокольчика,
перебудить всех слуг и найти себе прибежище на остаток ночи где-нибудь на
чердаке или же сеновале, лишь бы только избавиться от второго подобного
визита. Увы, признаюсь начистоту, что изменил я решение не из стыда выдать
свое малодушие, но от страха, что, пробираясь к шнурку, висевшему у самого
камина, я снова столкнусь с дьявольской ведьмой, которая, как рассуждал я
про себя, вполне могла затаиться в дальнем углу опочивальни.