"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

этого изменчивого мира. Всей душой привязанный к матери, готовый делать для
ее благополучия все, что только в его силах, Хэмиш все же, общаясь с людьми,
убедился, что разбой стал теперь промыслом столь же опасным, как и позорным,
и что, если он хочет, подобно отцу, прославиться храбростью, ему нужно
избрать какую-либо другую, более соответствующую современным взглядам
отрасль военного искусства.
По мере того как развивались его духовные и физические силы, он все
яснее отдавал себе отчет в ничтожности своего положения, в ошибочности
взглядов матери и в полном ее незнании всего, что касалось перемен,
наступивших в обществе, с которым она почти не сталкивалась. Бывая у друзей,
у соседей, он понял, как скудны средства у его матери, и узнал, что она не
располагает ничем или почти ничем сверх того, что необходимо для самого
жалкого существования, да и эти несчастные крохи иной раз совсем иссякают.
Временами обильный улов или удачная охота позволяли ему немного улучшить их
житье-бытье; но он не видел надежного способа мало-мальски пристойно ее
содержать, кроме одного - унизиться до положения наемного слуги, что, даже
если б он сам мог это стерпеть, нанесло бы, - он это знал, - смертельный
удар ее материнской гордости.
Тем временем Элспет дивилась тому, что Хэмиш Бин, теперь уже рослый и
вполне способный носить оружие, не выказывал склонности вступить на то
поприще, где подвизался его отец; материнское чувство возбраняло ей прямо,
без обиняков уговаривать его стать на путь разбоя, ибо мысль об опасностях,
с таким промыслом сопряженных, страшила ее, и всякий раз, когда она
намеревалась завести с ним речь об этом, перед ее разгоряченным воображением
возникал призрак мужа: в залитом кровью тартане стоял он между ней и сыном
и, приложив палец к губам, как бы запрещал ей касаться этого вопроса. Но
поведение сына, свидетельствовавшее, казалось, о малодушии, смущало Элспет;
она вздыхала, видя, как он день-деньской праздно слоняется из угла в угол,
одетый в длиннополый кафтан, ношение которого в Южной Шотландии взамен
прежней романтической одежды закон недавно предписал гэлам, и думала о том,
насколько больше он походил бы на отца, носи он ладно перехваченный кушаком
пестрый тартан и короткие штаны, а на боку - до блеска начищенный палаш.
Помимо этих поводов к беспокойству, у Элспет были еще и другие,
вызванные ее необузданным, порывистым нравом. Ее любовь к Мак-Тевишу Мхору
была проникнута уважением, а порою к ней примешивался и страх; не такого он
был склада, чтобы позволить женщине верховодить. Но над сыном она в детстве
его, да и в ранней юности, имела неограниченную власть, придавшую ее любви к
нему деспотический характер. Для нее было непереносимо, что Хэмиш, мужая,
стал неуклонно стремиться к самостоятельности, отлучался из хижины во всякое
время и на сколько ему угодно было и, хотя, как и прежде, выказывал ей
всяческое уважение, должно быть, считал, что волен поступать так, как ему
нравится, и за все свои действия отвечает только перед самим собой. Ее обиды
не имели бы большого значения, будь она способна таить свои чувства; но, по
природе страстная и порывистая, она часто упрекала сына в том, что он якобы
ею пренебрегает и дурно с ней обращается. Когда он надолго или даже на
короткое время уходил из дому, не предупредив, куда и зачем идет, она по его
возвращении так несдержанно выказывала свое недовольство, что у молодого
человека, любившего независимость и мечтавшего улучшить свое положение,
естественно возникала мысль расстаться с ней, хотя бы уже для того, чтобы
содержать в достатке ее, свою родительницу, чьи себялюбивые требования