"Дарелл Швайцер. Маска чародея " - читать интересную книгу автора

Из дневников Секенра Каллиграфа,
но приписывается Ваштэму
из Страны Тростников.


Глава 1
МАЛЬЧИК-ЦАПЛЯ

Все знают, Сюрат-Кемад - величайший из богов, ибо он повелевает и
живыми, и мертвыми. Изо рта его берет начало Великая Река - голос и слово
Сюрат-Кемада, и все живое берет начало из той Реки.
Мертвые возвращаются к Сюрат-Кемаду по водам Реки, влекомые
таинственным, зачарованным течением обратно в утробу бога.
Вновь и вновь Сюрат-Кемад напоминает нам о себе, принимая облик
крокодила.
Я, Секенр, сын Ваштэма-чародея, говорю вам это, ибо это - истина.


* * *

О том, что мой отец - чародей, я знал еще в раннем детстве. Разве он
не умел говорить с ветрами и водами? Засыпая поздно ночью, я не раз слышал,
как он делает это. Разве не мог он заставить огонь загореться у себя на
руке, просто сведя и разведя ладони? Правда, это пламя никогда не обжигало
и было холодным, как речная вода зимой.
Однажды, когда он раскрыл ладони, там сидела сверкающая алая бабочка,
сделанная из проволоки и бумаги... но живая! Она летала у нас по дому целый
месяц. Никто не мог поймать ее. Как я плакал, когда она умерла и свет
померк на ее крылышках! Кучка пепла - вот и все, что осталось от нее...
А еще он творил настоящие чудеса, рассказывая мне истории. Одна из них
повторялась особенно часто, и каждый раз с новым продолжением - история о
птенце цапли, которого родные братья и сестры вытолкнули из гнезда за то,
что ноги у него оказались слишком короткими, а клюва и перьев вообще не
было. Вообще-то он был больше похож на мальчишку, чем на птицу. И пока он
бродил по свету, страдая от одиночества, с ним произошло множество
удивительных приключений - он побывал и в дальних странах, и среди богов, и
среди призраков, и даже в Стране Мертвых. Почти целый год отец каждый вечер
шепотом рассказывал мне о Мальчике-Цапле, словно это было нашей с ним
тайной. Я никому ничего не говорил про этого птенца.
Мама тоже умела творить чудеса, хотя и не зажигала огня в ладонях и не
могла создавать ничего по-настоящему живого. Она мастерила геваты,
причудливые конструкции из дерева, проволоки и бумаги, которыми славился
Город Тростников, и иногда это были изящные фигурки из палочек, словно
оживавшие под порывами ветра, а иногда - контуры громадных кораблей и
городов, гор и звезд, свисавшие с потолка и медленно поворачивавшиеся в
бесконечно сложном танце.
Однажды летом на нее что-то нашло, какое-то умопомрачение, и она много
недель подряд день и ночь трудилась не покладая рук, создавая одну
единственную вещь. Никто и ничто не могли оторвать ее от этого занятия.