"Дэвид Седарис. Одень свою семью в вельвет и коттон " - читать интересную книгу автора

угодно, зачастую просыпаясь с отпечатками ковра на лице или со следами
узоров дивана на мягкой плоти предплечий. Это меня немного смущало. Она
могла спать по восемь часов в день, но никогда не спала восемь часов подряд
и не переодевалась ко сну. На Рождество мы дарили ей ночные рубашки в
надежде, что она поймет намек. "Они для сна", - говорили мы, и мама
смотрела на нас странным взглядом, как будто время сна, как и мгновение
чьей-то смерти, было настолько непредсказуемым, что не требовало никакой
специальной подготовки.
По сути, нас воспитывала пара домашних кошек, и потому у нас не было
четко установленного времени сна. В два часа ночи накануне рабочего дня
мама говорила не: "Марш в кровать!", а: "Разве вы не устали?" И это был не
приказ, а искренний вопрос. Что бы мы ни ответили, она просто пожимала
плечами. "Ну, как хотите, - говорила мама, наливая себе не то тридцатую, не
то сорок вторую чашку кофе. - Мне тоже неохота спать. Не знаю почему, но
неохота".
Мы были семьей, которая никогда не унималась, наш телевизор был до
того раскален, что для переключения каналов нужна была кухонная рукавица.
Каждый вечер у нас был подобием вечеринки с ночевкой, так что настоящие
вечеринки не производили особого впечатления на меня и моих сестер.
- Но ведь нам можно не спать хоть всю ночь, - как правило сообщали
хозяева.
- Ну и что с того?... - отвечали мы.
Первую вечеринку с ночевкой, на которой я побывал, устраивал соседский
мальчик по имени Уолт Уинтерс. Как и я, Уолт был шестиклассником. Но в
отличие от меня он был компанейским и атлетически сложенным, что, в
принципе, означало отсутствие у нас каких-либо общих интересов. "Но почему
он пригласил меня! - спросил я у мамы. - Я едва с ним знаком".
Она не сказала мне, что мама Уолта заставила его пригласить меня, но я
знал - это единственно возможное объяснение. "Да иди уже, - ответила мама.
- Там будет весело".
Я изо всех сил сопротивлялся, но потом наш спор услышал отец, и
возможность не идти на вечеринку отпала. Папа часто наблюдал, как Уолт
играет в футбол, и видел в мальчике юного себя.
- Может, он и не лучший в мире игрок, но он и его друзья - хорошая
компания.
- Замечательно, - сказал я. - Тогда сам иди к ним ночевать.
Я не мог сказать отцу, что побаиваюсь мальчишек, поэтому выдумал
причины для личной неприязни к ним. Я надеялся, что покажусь
проницательным, а не напуганным, но в итоге показал себя ханжой.
- Ты хочешь, чтобы я провел ночь с теми, кто матерится? С теми, кто
бросается камнями в кошек?
- Так и есть, черт побери, - сказал папа. - А теперь шагом марш туда.

Кроме меня, на вечеринке с ночевкой у Уолта было еще трое гостей.
Никто из них не пользовался особой популярностью - они были недостаточно
симпатичными, - но каждый из них неплохо играл в футбол и имел личное
мнение в споре о машинах. Разговор начался в тот самый момент, когда я
переступил порог дома. Я притворился, что слушаю, но, правду говоря, мало
что понимал. Мне хотелось спросить: "В чем прикол футбола?" или "Есть ли
какая-то связь между двигателем V-8 и соком J7?" Меня можно было бы принять